Иверские Горны

 

           От Пасхи  – до Рождества

           Цикл православной лирики

         

Сергием направляем

к солнечным берегам,

русских – непотопляем

светлый кораблик, Храм.

 

Христу Победителю.

Этот Поход был начат

волей святой Христа.

Солнце над нашей мачтой.

Солнце – бьёт из Креста!

 

Низко клубятся тучи,

снасти сечёт и рвёт.

Поворачивай круче,

зорче смотри вперёд!

 

Волны корабль швыряют,

и трещат паруса...

Верный не отступает,

смотрит беде в глаза.

 

Будем стоять упрямо,

где круговерть воды.

Будем держаться прямо,

в чёрном котле беды.

 

Белыми лепестками

светятся паруса;

благовестят над нами

горние голоса.

 

Ясно призыв их слышен.

Верой – да устоим,

где эта бездна дышит!

Верой – да победим!

 

Славный Поход отмечен

смерчем конца времён.

Враг не отменит Встречи.

Шёлк боевых знамён,

 

что мы в веках хранили

и на груди несли,

древних сражений были –

преданно сберегли.

 

Этот Поход пылает

алым плащом Христа.

Верный – не отступает.

Солнце – бьёт из Креста!

28 ап. 2002, Вербное Воскресенье. Андрос, Греция.


Благословение Св. Сергия

Час решительной битвы –

я на неё спешу.

Все святые молитвы

всем святым возношу.

 

Светлыми их очами

высоко впереди

небо мне отвечает.

Просит: не подведи!

 

Миг беспощадной схватки.

Чтобы – не рассуждать.

В волевые повадки

собственные – восстать.

 

Я среди тварей Божьих

боевой экземпляр.

В тихом миру стреножен

сил золотой пожар.

 

Обожаю разлёты,

скорость и даль дорог,

кручи и повороты,

ветра по жилам ток.

 

Обожаю последний

миг, где всему цена –

где направляет Сергий

Русские Времена.

 

В тон грозового света,

не похожу на вас.

Может, как раз за это

бьёт надо мной сей Час.

18 июля 2002, Мэриленд

 

Страж русских кладовых

Сергий – сердцевина  лета.

Жар-накал тепла и света,

рос лесных благоуханье,

сладкое исповеданье.

 

Сергий – летних гроз ручей!

Звон целительных ключей,

шопоток листвы приветный,

шорох риз едва заметный.

 

Лёгкий  летний ветерок.

Дивных сил блаженный ток.

 

Подвиг жизни многотруден.

Сергий – близок, Сергий – чуден

здесь, за лучевой завесой,

в дебрях сказочного леса.

 

Сергий – нежен, Сергий – строг.

Сергий – светоч, царь и бог!

Мёд  молитвы на ланитах –

 

Сергием мы все повиты,

крещены, и с назиданьем

под его мужаем дланью.

 

Взгляд Отца неусыпаем.

Сергия мы все узнаем.

 

Племя русичей-поэтов

пьёт издревле сладость эту:

ландышей и земляки, –

где свет-жар его великий.

 

Сергий – наш законодатель.

Неотступный Предстоятель,

собеседник наш желанный,

Духа Русского поляна.

 

Отче бережный, всесильный,

Сергий – вечная Россия,

Русский Подвиг, Русский Путь.

В Сергии вся наша суть.

 

Сергий Радонежский – жив!

Стаж всех русских кладовых,

Сергий – сердцевина Света.

Час души. России мета.

18 июля 2002, Мэриленд

 

    Предательство

Ты всё спустила иноверцам!

Перечеркнула все пути.

Ты даже Иверское Сердце

врагу позволила смести!

 

Забыв священные каноны,

что батюшке-Царю клялась,

ты – попирая все законы!

пустилась с дикарями в пляс.

 

Скверня святыни сладострастно,

глумясь и тешась наготой,

ваала славя громогласно –

они крушили Китеж твой.

 

Позор величия и славы,

попрание святых могил,

и крах единственной Державы,

где смертным Бог благоволил, –

 

ты всё снесла –  слепа, покорна,

и лестию опоена,

забыв о токах чудотворных

Христова сладкого вина.

 

Лежишь равниною спалённой.

Умолкли в рощах соловьи.

И изнасилованы жёны

все до рождения твои.

 

А бисер – свиньям. Иноверцам.

Все тайны, чудеса, пути –

и смято Иверское Сердце

в звериной изверга горсти.

 

Пустыня! Без конца и края...

Кого винить, кому пенять?

Теперь ты знаешь, кто такая

пред Ним –  хоть лучше бы не знать.

 

ПРЕДАТЕЛЬСТВО над мёртвым краем.

И только на себя пенять.

Но лишь очнувшись, лишь раскаясь,

ты сможешь к милости взывать.

25 сент., 2002, Мэриленд

 

Царевна Хитровки

Вся в белых лилиях Ордынка

цветёт – семи штормам назло,

и Белый Страж Хитрова рынка

грядёт победно и светло.

 

Она грядёт, благословенна,

где волчьи стёжки – не трава,

и как та русская царевна,

вздымает плавно  рукава.

 

И полнятся благоуханьем

колдобы, стоки, колеи –

всю меру русского страданья

подъяли рученьки твои.

 

Подъяли – и к груди прижали,

дитя лелея, сторожа.

И утолила все печали

Великой Матушки душа.

 

Перед грядущим помраченьем,

над  обречённою страной

светлейшее благословенье

взошло, лебёдушкой- Княжной.

 

Рукой взмахнёт – встают палаты,

другою боль смахнёт с чела,

вернёт молитвой брату брата,

укажет правые дела.

 

Хитровки бездны и подвохи

прошла сияньем дивных сил,

Святого Сергия уроки

напомнить тем, кто их забыл.

 

И не было ей мук желанней,

чем за Отечество своё,

и льёт Господь благоуханье

на ризы белые её.

(18 июля – 18 сент., 2002, Мэриленд)

 

Иверскому Избраннику.

Св. Великому  Князю-страстотерпцу

Сергею Александровичу Романову (1857 – 1905)

 

Ваше сердце, Князюшка,

билось не с проста:

сердцем возлюбили Вы

Господа Христа.

 

«Крест Его с усердием

пламенным неси» –

был завет от Сергия,

Зодчего Руси.

 

Сей завет хранили Вы

верною душой,

странником ходили Вы

по стране большой,

 

воином за Истину

бились до конца,

не щадили жизни Вы,

имени, венца.

 

Сторона-сторонушка,

тихий звон вдали.

Палестины солнышко

каждому несли.

 

Русь святая падала

в адский разворот,

одержимой нищенкой

билась у ворот

 

нового столетия;

грянули вослед

смуты, лихолетия

и безбожный бред.

 

С Вашим сердцем канули

в  красную зарю

верность Православию,

преданность Царю.

 

Верный род Романовых,

чудо сотвори!

Сгубленных, обманутых

с Богом примири!

 

Мучеников кровушка,

вымоли грехи!

Чтоб запел соловушка

в роще у реки,

 

чтобы в зори светлые

вновь оделась Русь,

чтоб отцов заветы все

знала наизусть.

 

Ваше сердце, Князюшка,

не сойдёт с орбит -

нам звездою Иверской

в небесах горит!

(4 – 13  февр., 2003)

 

Чудо Креста

 Хосе Кортесу

Постоять у твоего Креста –

тяжесть его всё переиначит.

Каждый миг весомей и прозрачней

здесь, где стала Подвигом Мечта.

 

Вновь ступить сюда, под сень берёз,

в шорохи немеркнущей России,

где спасенье наше началось,

где Господь сияет в прежней силе.

 

Поклониться – тихо, до земли,

мужеству и силе поклониться,

там, где всё великие смогли,

где Победа сказочная длится.

 

Постоять у твоего Креста –

его грани всё ясней означат.

Попросить надежды и удачи,

и  заветных милостей Христа.

 

Постоять у твоего Креста –

и за правду до конца сражаться.

Всё понять. Прозреть. Не убояться,

ощутив величие Щита.

 

И набравшись дивной силы, вновь

воспарить над миром вольной птицей,

первозданной синевы напиться

и поверить в Сказку и Любовь.

15 сент., 2002 г. Джорданвилль, Новолетие

 

Гроза  Новолетия

Ты эту воздвиг завесу,

весь мир обращая в дым,

мальчишка, герой, повеса,

безбрежным огнём своим!

 

Какие трещат разряды,

что съёжился сатана,

и плещут с небес каскады

божественного вина.

 

С восторгом грохочет ливень

начало святой весны –

смеясь, омывают гимны

все залежи тишины.

 

А там, на кресте часовни –

немыслимо! молодцы!

исходят в пылу любовном

горнисты Твои, скворцы.

 

Как три лихих капитана

высвистывают в дожде,

и более счастьем пьяных

не видела я нигде.

 

Прославим же мир за ними,

надежду, и даль, и свет,

и этот безумный ливень

в начале последних лет.

15 сент., 2002,  Джорданвилль, Новолетие

 

За Царствие Твоё!

      Хосе Кортесу

За Царствие Твоё –

нас гнали, проклинали,

и рвали на куски, над муками глумясь.

 

За Царствие Твоё –

покорно умирали,

за все свои  мечты затоптанные в грязь.

 

За Царствие Твоё –

мы скорби и печали,

как спутников своих, узнали на пути.

 

За Царствие Твоё –

сей  крест земной подъяли

и молим об одном: дай сил его нести.

 

За Царствие Твоё –

мы облик свой забыли,

во славу и во цвет всем недругам Твоим,

 

За Царствие Твоё –

яд клеветы вкусили

и падалью слывём, отравленные им.

 

И кажется удел наш жалок и увечен,

и будто бы одни страданья суждены.

Всего уже лишив, дыхания и речи

готов нас мир лишить, в безумии войны.

 

И восстаёт стеной, глухой, непроходимой,

и только светлый луч один над головой

вдруг вспыхнет Купиной опять Неопалимой,

направит, окропит надеждою живой.

 

И пусть князья-шуты тасуют карты в спешке,

чтобы урвать своё и обратиться в дым –

а мы Твою Любовь не предадим насмешке,

для Царствия Её, святую, сохраним.

 

Да будет каждый миг наш горестный утешен

немеркнущим во тьме свечением Её,

чтоб с Нею нам пройти последний ад 

кромешный – За Царствие Твоё!

За Царствие Твоё!

16 сент., 2002, по пути из Джорданвилля.

 

Иверские Светы

Три огонька над Россией,

три золотых огонька,

и в дальнозорком усильи,

Сергия взгляд сквозь века.

 

Всем кто не слеп, это чудо,

в страшные времена –

три огонька неостудных,

мука и слава одна.

 

Дивные райские светы,

где черноты апогей –

Матушка Елизавета!

Князюшка верный Сергей!

 

Даром Христа долгожданным

всем упованьем Любви –

грозный и благоуханный

Русский испанец в крови!

 

Мы вас не сразу открыли,

в дальнем изгнаньи нашли

и как мечту, полюбили

о воскрешеньи земли.

 

Светлая тайна России

снова над миром встаёт.

В славные русские были

Иверская зовёт.

 

Пусть все святые обеты

вспомнит народ наш опять,

Матушка Елизавета,

веры и верности Мать!

 

Что нам указано Богом,

злобе не перечеркнуть:

Иверскую дорогу,

Иверский сказочный путь!

 

Три огонька над Россией,

три золотых ручейка.

И в омывающей силе –

Иерусалима река.

14 февраля 2003 г., Мэриленд

 

В ледяной пустыне.

    Город антиХриста.

В муках совершается Закон.

Вьюга заметает Вашингтон.

 

Долго ли нам мучиться и жадать,

к милости и совести взывать –

 

совести здесь не было и нет,

так давно потерян её след.

 

Мы живём в конце Твоих времён,

где воздвигнут новый вавилон –

 

города-кумиры встали в ряд,

и гордыней каменеет взгляд.

 

Всей безумной дерзости черты

заполняют дебри пустоты.

 

Без Христа Америка пуста;

лгут привычно сердце и уста,

 

каждый слеп, и все исправно лгут,

в рабстве безысходности живут.

 

Этот страшный город-чародей

ненавидит мир простых людей.

 

Он давно замыслил страшный грех,

как убить и заморочить всех.

 

И паук гигантский здесь плетёт

мировую муть своих тенёт.

 

Колдовством, кощунствами кипит

львиная 16-я стрит.

 

И за то 16-ю стрит

Бог-Творец до камня сокрушит.

 

Да свершится суд Твой и Закон,

да погибнет мерзкий вавилон!

17 февр., 2003, Мэриленд

 

Г-ну «Потапову»

Мы – изгнанники, уроды,

горе ваших гордых глаз.

Да... ни вида, ни доброты

не ищите в грешных нас.

 

Мы изгои, мы злодеи,

непутёвые вруны,

жалкие прелюбодеи,

нищие говоруны.

 

Пахнем пивом, пылью, потом

где попало спим, едим,

в мира важные заботы

и врубаться не хотим.

 

Нет ни дома, ни удела,

ни дороги, ни страны.

И какое право дело

вам до эдакой шпаны?

 

И какое вам, пузатым,

важным сэрам, до пустот?

Не измерит в три обхвата

вашу святость русский сброд.

 

Так что проходите мимо,

не темните горизонт.

Вам – навечно то, что мнимо.

Нам навечно – вечный Он.

 

Встреча в Коломенском

Торжество Православия, 19 марта 2000

 

К нам шёл высокий, словно тройкой правя.

Ещё клубился, в купол уходил

душистый дым Победы Православья,

и мир душе божественный дарил.

 

Я отстояла с ранней Литургии,

вторую службу, и полу-жива,

молебен о спасении России

с акафистом Царице Торжества.

 

Державная тогда благоухала

и мироточила – великим-то постом!

И нам в зените славы предстояла,

и осеняла райским покровом.

 

Как сердце переполненное билось,

и рядом брат мой во Христе стоял,

он здесь читал, я вместе с ним молилась,

он мужеством и верой укреплял.

 

И вот, когда мы дух переводили,

а рокот песнопений отступал,

без сил на удивленье, вдруг открыли

что кто-то нас приветствовал и звал.

 

По-птичьи как-то, крыльями-руками

размашисто перепорхнув разрыв,

он встал меж нас, как бы паря над нами,

вдруг радостью нездешней озарив.

 

Взгляд тоже птичий: пристально и цепко

разулыбался с царской высоты.

А сердце разлеталось в щепки,

припоминая близкие черты.

 

Не рассчитав усердий, мы как дети

потерянные, смыслили едва,

и с тишиной нахлынувшей в дуэте,

все растеряли мысли и слова.

 

И он молчал. Смотрел. Но вот сияя,

достал сухарики, в ладони положил.

В глазах кипела синева такая,

что мёртвый бы воскрес, заговорил.

 

Какие ни измученные были,

всё ж русские стояли перед ним –

«Как звать-то Вас, сердечный?» – мы спросили,

а он, с улыбкой нежной, «Серафим».

 

И голосом, как звоны мелодичным,

так ласково всё в гости приглашал,

мол, отдохнуть от толчеи столичной,

где чистый дух, тишина начал...

 

Довольно ещё долго в гулком храме

вели беседы мы о мире и стране,

о будущем России за веками

и о Дивеево, в священном сне.

 

И торопил, и радуясь по-детски,

всё про дорогу что-то объяснял...

Как я не поняла простых контекстов,

как я судьбы своей не поняла?

 

Мой разум, человеческим смятеньем,

бескрылостью людской – не постигал

торжественной реальности явленья,

и дар небес прошляпил, потерял.

 

И он ушёл. Размашистым величьем

сверкнул – и за порталами исчез.

И покатилась жизнь путём обычным,

с надеждой и со временем в обрез.

 

Но боль вины уже неисцелимо

слепую душу заживо сожгла:

я не пошла за Отче Серафимом!

Я чуда в чудный день не приняла!

 

Перед отлётом в сумочку полезла,

взглянуть на те дары, что Отче дал...

Священные сухарики исчезли.

Так научил. А может, наказал.

Крещение-2003, Мэриленд.

 

Целитель русских душ

Серафимушка, дружок,

семисветный огонёк!

Отче сладостный, прости!

Вороти нас, вороти!

 

Вечно будь,

управь наш путь,

дай нам радости дохнуть!

Синий огонёк, свети!

Серафимушка, прости!

 

Очи, как у филина,

востренький носок,

гамаюна-сирина

нежный голосок.

 

Зоркая и жаркая

ласковость души,

цепкие и яркие

синие стрижи –

 

Сила неприметная,

бережный охват,

острота заветная ,

вещей птицы взгляд –

 

Отче Серафимушка,

чистоты глоток,

заповедной силушки

в русских жилках ток!

 

Восходи, увенчивай,

да мости пути,

да калёным веничком

хвори угости!

 

Отче Серафимушка,

к жизни вороти,

осени нас силушкой,

лаской освяти.

 

Отче Серафимушка,

серафимов пыл,

русская кровинушка,

счастье, что ты был!

 

Отче Серафимушка,

дай к тебе припасть,

да помилуй, милушка,

отжени напасть!

Крещение-2003, Мэриленд

 

Эстафета

Ночь настигла под Хрисбургом:

возвращения ночь.

Разливалась лавиной бурной,

дня великого дочь.

 

Небо – под паруса вставало.

Сказочные шатры

разбросало по перевалам,

раздувая костры.

 

В синих прорезях отцветали

тайны этого дня.

Все надежды и все печали

властно вели меня.

 

И вселенским кадя сапфиром

встала святая ночь

над потерянным скорбгым миром,

чтобы ему помочь.

 

Небывалого дня разгадка

ветром неслась ночным,

и победу трубя украдкой,

боль обращала в дым.

 

Ночь – настигла. И обгоняла,

не жалея огня.

Ночь в священный покров начала

облачала меня.

 

Я без устали газовала.

Сердце – быстрее шин.

Эстафету  передавала

от альпийских вершин.

31 окт., 2002, по пути из Джорданвилля

 

    Иверскому Брату

Ты задохнулся, чтобы я – дышала.

Сквозь этот мрак.

В который раз

опять начнём сначала.

Да будет так!

 

Чтоб миру Свыше помогли случиться

и уцелеть,

предрешено:

невинному – разбиться.

Виновной – петь.

 

И – вздрогнули круги Вселенной

рывком твоим.

Да будет так! Огонь священный

неугасим.

 

И снова распахнутся двери

Творенью – в такт.

И каждый снова

Истине поверит.

Да будет ТАК!

 

 Вслед 5-ой годовщине.

Сто пятьдесят ран –

сто пятьдесят роз.

Любящий рьян.

Жив Христос!

 

Нет родней тебя и любимей.

И не ради того словца.

Так и мать не скорбит о сыне,

так и дочь не зовёт отца.

 

В каждом доме царит Мужчина.

Поклониться тебе спешу.

Остальное – на вес алтына,

а о большем и не прошу.

 

Ты ниспосланный в мир Мужчина.

Сила. Честность. Надежда. Боль.

Нет опоры: нет брата, сына.

Быть опорой всем нам изволь.

 

И на мощь твою опираясь,

за твоим громовым  крылом,

мир спасти ещё попытаюсь

и наполнить живым теплом.

 

Дай Господь нам прямой дороги

с триумфальных Твоих начал!

 

Так огонь не хранили боги.

Так Сам Бог о нас не мечтал.

В ночь на 9 ноября 2002 г. Мэриленд

 

СВЕТ РОЖДЕСТВА.

Свет Рождества из далека

на Землю к нам идёт.

Вскипает звёздная река,

чудес водоворот

 

захлёстывает горизонт

вселенских панорам.

И новый зиждется закон

скучающим вещам.

 

Творец, весёлый Фантазёр,

снимает бед покров

и объявляет приговор

сюрпризов и даров,

 

безумий, шалостей, шарад,

счастливой кутерьмы.

Чтоб каждый весел был и рад,

чтоб всё забыли мы.

 

Чтоб в танцах, песнях – на простор

душа летела вскачь.

И каждый миг, и каждый взор,

был заново горяч.

 

И там, где мы обречены

томиться и страдать,

возлюбленными стать должны.

И радостью воздать.

Рождество, 2003 г.

 

Звезда России.

ЭРА ВОДОЛЕЯ.

Зеленовато искрящее озеро

льющейся в душу воды...

Эта Звезда мне глаза приморозила.

Сердце пронзила мне ты.

 

Приоткрываются клады небесные...

Радугами – хрустали!

Светы несметные, звоны чудесные

слышатся в дальней дали.

 

И обжигает, и льётся –

проколами!

о, как беспомощен стих,

и ослепляет шипучее золото

крестных велений Твоих.

 

Только родившейся –

ВЕЧНОСТИ ОЗЕРО.

Пригоршня певчей воды.

Эта Звезда – грешный мир

приморозила

жезлом своей Красоты.

 

В небе ночном

плещет СВЯТОСТИ ОЗЕРО...

Стражами – реют миры.

Эта Звезда

все сомненья отбросила,

преосвятила дары.

 

Милая Родина,

Родина милая,

Божия Матери Дом.

Кажется, кончилось

время постылое.

Снова светло живём!

В ночь на 4-е декабря 2002 г. Мэриленд.

 

 

 

      Иверские Горны

 

           От Пасхи  – до Рождества.

           Цикл православной лирики

         

Сергием направляем

к солнечным берегам,

русских – непотопляем

светлый кораблик, Храм.

 

Христу Победителю.

Этот Поход был начат

волей святой Христа.

Солнце над нашей мачтой.

Солнце – бьёт из Креста!

 

Низко клубятся тучи,

снасти сечёт и рвёт.

Поворачивай круче,

зорче смотри вперёд!

 

Волны корабль швыряют,

и трещат паруса...

Верный не отступает,

смотрит беде в глаза.

 

Будем стоять упрямо,

где круговерть воды.

Будем держаться прямо,

в чёрном котле беды.

 

Белыми лепестками

светятся паруса;

благовестят над нами

горние голоса.

 

Ясно призыв их слышен.

Верой да устоим,

где эта бездна дышит!

Верой – да победим!

 

Славный Поход отмечен

смерчем конца времён.

Враг не отменит Встречи.

Шёлк боевых знамён,

 

что мы в веках хранили

и на груди несли,

древних сражений были –

преданно сберегли.

 

Этот Поход пылает

алым плащом Христа.

Верный – не отступает.

Солнце – бьёт из Креста!

28 ап. 2002, Вербное Воскресенье. Андрос, Греция.


Благословение Св. Сергия

Час решительной битвы –

я на неё спешу.

Все святые молитвы

всем святым возношу.

 

Светлыми их очами

высоко впереди

небо мне отвечает.

Просит: не подведи!

 

Миг беспощадной схватки.

Чтобы – не рассуждать.

В волевые повадки

собственные – восстать.

 

Я среди тварей Божьих

боевой экземпляр.

В тихом миру стреножен

сил золотой пожар.

 

Обожаю разлёты,

скорость и даль дорог,

кручи и повороты,

ветра по жилам ток.

 

Обожаю последний

миг, где всему цена –

где направляет Сергий

Русские Времена.

 

В тон грозового света,

не похожу на вас.

Может, как раз за это

бьёт надо мной сей Час.

18 июля 2002, Мэриленд

 

Страж русских кладовых

Сергий – сердцевина  лета.

Жар-накал тепла и света,

рос лесных благоуханье,

сладкое исповеданье.

 

Сергий – летних гроз ручей!

Звон целительных ключей,

шопоток листвы приветный,

шорох риз едва заметный.

 

Лёгкий  летний ветерок.

Дивных сил блаженный ток.

 

Подвиг жизни многотруден.

Сергий – близок, Сергий – чуден

здесь, за лучевой завесой,

в дебрях сказочного леса.

 

Сергий – нежен, Сергий – строг.

Сергий – светоч, царь и бог!

Мёд  молитвы на ланитах –

 

Сергием мы все повиты,

крещены, и с назиданьем

под его мужаем дланью.

 

Взгляд Отца неусыпаем.

Сергия мы все узнаем.

 

Племя русичей-поэтов

пьёт издревле сладость эту:

ландышей и земляки, –

где свет-жар его великий.

 

Сергий – наш законодатель.

Неотступный Предстоятель,

собеседник наш желанный,

Духа Русского поляна.

 

Отче бережный, всесильный,

Сергий – вечная Россия,

Русский Подвиг, Русский Путь.

В Сергии вся наша суть.

 

Сергий Радонежский – жив!

Стаж всех русских кладовых,

Сергий – сердцевина Света.

Час души. России мета.

18 июля 2002, Мэриленд

 

    Предательство

Ты всё спустила иноверцам!

Перечеркнула все пути.

Ты даже Иверское Сердце

врагу позволила смести!

 

Забыв священные каноны,

что батюшке-Царю клялась,

ты – попирая все законы!

пустилась с дикарями в пляс.

 

Скверня святыни сладострастно,

глумясь и тешась наготой,

ваала славя громогласно –

они крушили Китеж твой.

 

Позор величия и славы,

попрание святых могил,

и крах единственной Державы,

где смертным Бог благоволил, –

 

ты всё снесла –  слепа, покорна,

и лестию опоена,

забыв о токах чудотворных

Христова сладкого вина.

 

Лежишь равниною спалённой.

Умолкли в рощах соловьи.

И изнасилованы жёны

все до рождения твои.

 

А бисер – свиньям. Иноверцам.

Все тайны, чудеса, пути –

и смято Иверское Сердце

в звериной изверга горсти.

 

Пустыня! Без конца и края...

Кого винить, кому пенять?

Теперь ты знаешь, кто такая

пред Ним –  хоть лучше бы не знать.

 

ПРЕДАТЕЛЬСТВО над мёртвым краем.

И только на себя пенять.

Но лишь очнувшись, лишь раскаясь,

ты сможешь к милости взывать.

25 сент., 2002, Мэриленд

 

Царевна Хитровки

Вся в белых лилиях Ордынка

цветёт – семи штормам назло,

и Белый Страж Хитрова рынка

грядёт победно и светло.

 

Она грядёт, благословенна,

где волчьи стёжки – не трава,

и как та русская царевна,

вздымает плавно  рукава.

 

И полнятся благоуханьем

колдобы, стоки, колеи –

всю меру русского страданья

подъяли рученьки твои.

 

Подъяли – и к груди прижали,

дитя лелея, сторожа.

И утолила все печали

Великой Матушки душа.

 

Перед грядущим помраченьем,

над  обречённою страной

светлейшее благословенье

взошло, лебёдушкой- Княжной.

 

Рукой взмахнёт – встают палаты,

другою боль смахнёт с чела,

вернёт молитвой брату брата,

укажет правые дела.

 

Хитровки бездны и подвохи

прошла сияньем дивных сил,

Святого Сергия уроки

напомнить тем, кто их забыл.

 

И не было ей мук желанней,

чем за Отечество своё,

и льёт Господь благоуханье

на ризы белые её.

(18 июля – 18 сент., 2002, Мэриленд)

 

Иверскому Избраннику.

Св. Великому  Князю-страстотерпцу

Сергею Александровичу Романову (1857 – 1905)

 

Ваше сердце, Князюшка,

билось не с проста:

сердцем возлюбили Вы

Господа Христа.

 

«Крест Его с усердием

пламенным неси» –

был завет от Сергия,

Зодчего Руси.

 

Сей завет хранили Вы

верною душой,

странником ходили Вы

по стране большой,

 

воином за Истину

бились до конца,

не щадили жизни Вы,

имени, венца.

 

Сторона-сторонушка,

тихий звон вдали.

Палестины солнышко

каждому несли.

 

Русь святая падала

в адский разворот,

одержимой нищенкой

билась у ворот

 

нового столетия;

грянули вослед

смуты, лихолетия

и безбожный бред.

 

С Вашим сердцем канули

в  красную зарю

верность Православию,

преданность Царю.

 

Верный род Романовых,

чудо сотвори!

Сгубленных, обманутых

с Богом примири!

 

Мучеников кровушка,

вымоли грехи!

Чтоб запел соловушка

в роще у реки,

 

чтобы в зори светлые

вновь оделась Русь,

чтоб отцов заветы все

знала наизусть.

 

Ваше сердце, Князюшка,

не сойдёт с орбит -

нам звездою Иверской

в небесах горит!

(4 – 13  февр., 2003)

 

Чудо Креста

 Хосе Кортесу

Постоять у твоего Креста –

тяжесть его всё переиначит.

Каждый миг весомей и прозрачней

здесь, где стала Подвигом Мечта.

 

Вновь ступить сюда, под сень берёз,

в шорохи немеркнущей России,

где спасенье наше началось,

где Господь сияет в прежней силе.

 

Поклониться – тихо, до земли,

мужеству и силе поклониться,

там, где всё великие смогли,

где Победа сказочная длится.

 

Постоять у твоего Креста –

его грани всё ясней означат.

Попросить надежды и удачи,

и  заветных милостей Христа.

 

Постоять у твоего Креста –

и за правду до конца сражаться.

Всё понять. Прозреть. Не убояться,

ощутив величие Щита.

 

И набравшись дивной силы, вновь

воспарить над миром вольной птицей,

первозданной синевы напиться

и поверить в Сказку и Любовь.

15 сент., 2002 г. Джорданвилль, Новолетие

 

Гроза  Новолетия

Ты эту воздвиг завесу,

весь мир обращая в дым,

мальчишка, герой, повеса,

безбрежным огнём своим!

 

Какие трещат разряды,

что съёжился сатана,

и плещут с небес каскады

божественного вина.

 

С восторгом грохочет ливень

начало святой весны –

смеясь, омывают гимны

все залежи тишины.

 

А там, на кресте часовни –

немыслимо! молодцы!

исходят в пылу любовном

горнисты Твои, скворцы.

 

Как три лихих капитана

высвистывают в дожде,

и более счастьем пьяных

не видела я нигде.

 

Прославим же мир за ними,

надежду, и даль, и свет,

и этот безумный ливень

в начале последних лет.

15 сент., 2002,  Джорданвилль, Новолетие

 

За Царствие Твоё!

      Хосе Кортесу

За Царствие Твоё –

нас гнали, проклинали,

и рвали на куски, над муками глумясь.

 

За Царствие Твоё –

покорно умирали,

за все свои  мечты затоптанные в грязь.

 

За Царствие Твоё –

мы скорби и печали,

как спутников своих, узнали на пути.

 

За Царствие Твоё –

сей  крест земной подъяли

и молим об одном: дай сил его нести.

 

За Царствие Твоё –

мы облик свой забыли,

во славу и во цвет всем недругам Твоим,

 

За Царствие Твоё –

яд клеветы вкусили

и падалью слывём, отравленные им.

 

И кажется удел наш жалок и увечен,

и будто бы одни страданья суждены.

Всего уже лишив, дыхания и речи

готов нас мир лишить, в безумии войны.

 

И восстаёт стеной, глухой, непроходимой,

и только светлый луч один над головой

вдруг вспыхнет Купиной опять Неопалимой,

направит, окропит надеждою живой.

 

И пусть князья-шуты тасуют карты в спешке,

чтобы урвать своё и обратиться в дым –

а мы Твою Любовь не предадим насмешке,

для Царствия Её, святую, сохраним.

 

Да будет каждый миг наш горестный утешен

немеркнущим во тьме свечением Её,

чтоб с Нею нам пройти последний ад 

кромешный – За Царствие Твоё!

За Царствие Твоё!

16 сент., 2002, по пути из Джорданвилля.

 

Иверские Светы

Три огонька над Россией,

три золотых огонька,

и в дальнозорком усильи,

Сергия взгляд сквозь века.

 

Всем кто не слеп, это чудо,

в страшные времена –

три огонька неостудных,

мука и слава одна.

 

Дивные райские светы,

где черноты апогей –

Матушка Елизавета!

Князюшка верный Сергей!

 

Даром Христа долгожданным

всем упованьем Любви –

грозный и благоуханный

Русский испанец в крови!

 

Мы вас не сразу открыли,

в дальнем изгнаньи нашли

и как мечту, полюбили

о воскрешеньи земли.

 

Светлая тайна России

снова над миром встаёт.

В славные русские были

Иверская зовёт.

 

Пусть все святые обеты

вспомнит народ наш опять,

Матушка Елизавета,

веры и верности Мать!

 

Что нам указано Богом,

злобе не перечеркнуть:

Иверскую дорогу,

Иверский сказочный путь.

 

Три огонька над Россией,

три золотых ручейка.

И в омывающей силе –

Иерусалима река.

14 февраля 2003 г., Мэриленд

 

В ледяной пустыне.

    Город антиХриста.

В муках совершается Закон.

Вьюга заметает Вашингтон.

 

Долго ли нам мучиться и жадать,

к милости и совести взывать?

 

Совести здесь не было и нет,

так давно потерян её след.

 

Мы живём в конце Твоих времён,

где воздвигнут новый вавилон.

 

Города-кумиры встали в ряд,

их гордыней каменеет взгляд.

 

Всей безумной дерзости черты

заполняют дебри пустоты.

 

Без Христа –

Америка пуста;

лгут привычно сердце и уста,

 

каждый – слеп. Но все исправно лгут,

в рабстве безысходности живут.

 

Этот страшный город-чародей

ненавидит мир простых людей.

 

Он давно замыслил страшный грех:

как убить и заморочить всех.

 

И паук гигантский здесь плетёт

мировую жуть своих тенёт.

 

Колдовством, кощунствами кипит

львиная 16-я стрит.

 

И за то 16-ю стрит

Бог-Творец до камня сокрушит.

 

Да свершится суд Твой и Закон!

Да погибнет мерзкий вавилон!

17 февр., 2003, Мэриленд

 

Г-ну «Потапову»

Мы – изгнанники, уроды,

горе ваших гордых глаз.

Да... ни вида, ни доброты

не ищите в грешных нас.

 

Мы изгои, мы злодеи,

непутёвые вруны,

жалкие прелюбодеи,

нищие говоруны.

 

Пахнем пивом, пылью, потом,

где попало спим, едим,

в мира важные заботы

и врубаться не хотим.

 

Нет ни дома, ни удела,

ни дороги, ни страны.

И какое право дело

вам до эдакой шпаны?

 

И какое вам, пузатым,

важным сэрам, до пустот?

Не измерит в три обхвата

вашу святость русский сброд.

 

Так что проходите мимо,

не темните горизонт.

Вам – навечно то, что мнимо.

Нам навечно: вечный – Он.

 

Встреча в Коломенском

К нам шёл высокий, словно тройкой правя.

Ещё клубился, в купол уходил

душистый дым Победы Православья,

и мир душе божественный дарил.

 

Я отстояла с ранней Литургии,

вторую службу, и полу-жива,

молебен о спасении России

с акафистом Царице Торжества.

 

Державная тогда благоухала

и мироточила – великим-то постом!

И нам в зените славы предстояла,

и осеняла райским покровом.

 

Как сердце переполненное билось,

и рядом брат мой во Христе стоял,

он здесь читал, я вместе с ним молилась,

он мужеством и верой укреплял.

 

И вот, когда мы дух переводили,

а рокот песнопений отступал,

без сил на удивленье, вдруг открыли

что кто-то нас приветствовал и звал.

 

По-птичьи как-то, крыльями-руками

размашисто перепорхнув разрыв,

он встал меж нас, как бы паря над нами,

вдруг радостью нездешней озарив.

 

Взгляд тоже птичий: пристально и цепко

разулыбался с царской высоты.

А сердце разлеталось в щепки,

припоминая близкие черты.

 

Не рассчитав усердий, мы как дети

потерянные, смыслили едва,

и с тишиной нахлынувшей в дуэте,

все растеряли мысли и слова.

 

И он молчал. Смотрел. Но вот сияя,

достал сухарики, в ладони положил.

В глазах кипела синева такая,

что мёртвый бы воскрес, заговорил.

 

Какие ни измученные были,

всё ж русские стояли перед ним.

«Как звать-то Вас, сердечный?» – мы спросили,

а он, с улыбкой тихой: «Серафим».

 

И голосом, как звоны мелодичным,

так ласково всё в гости приглашал,

мол, отдохнуть от толчеи столичной,

где чистый дух, где тишина начал...

 

Довольно ещё долго в гулком храме

вели беседы мы о мире, о стране,

о будущем России за веками

и о Дивеево, в священном сне.

 

Он торопил, и радуясь по-детски,

всё про дорогу что-то объяснял...

Как я не поняла простых контекстов?

Как я судьбы своей не поняла?

 

Мой разум, человеческим смятеньем,

бескрылостью людской – не постигал

торжественной реальности явленья,

и дар небес прошляпил, потерял.

 

И он ушёл. Размашистым величьем

сверкнул – и за порталами исчез.

И покатилась жизнь путём обычным,

с надеждой и со временем в обрез.

 

Но боль вины уже неисцелимо

слепую душу заживо сожгла:

я не пошла за Отче Серафимом!

и чуда в чудный день не приняла...

 

Перед отлётом в сумочку полезла,

взглянуть на те дары, что Отче дал...

Священные сухарики исчезли.

Так научил. А может, наказал.

Торжество Православия, 19 марта 2000 г.

Стихи на Крещение-2003, Мэриленд.

 

Целитель русских душ

Серафимушка, дружок,

семисветный огонёк!

Отче сладостный, прости!

Вороти нас, вороти!

 

Вечно будь,

управь наш путь,

дай нам радости дохнуть!

Синий огонёк, свети!

Серафимушка, прости!

 

Очи, как у филина,

востренький носок,

гамаюна-сирина

нежный голосок.

 

Зоркая и жаркая

ласковость души,

цепкие и яркие

синие стрижи –

 

Сила неприметная,

бережный охват,

острота заветная ,

вещей птицы взгляд –

 

Отче Серафимушка,

чистоты глоток,

заповедной силушки

в русских жилках ток!

 

Восходи, увенчивай,

да мости пути,

да калёным веничком

хвори угости!

 

Отче Серафимушка,

к жизни вороти,

осени нас силушкой,

лаской освяти.

 

Отче Серафимушка,

серафимов пыл,

русская кровинушка,

счастье, что ты был!

 

Отче Серафимушка,

дай к тебе припасть,

да помилуй, милушка,

отжени напасть!

Крещение-2003, Мэриленд

 

Эстафета

Ночь настигла под Хрисбургом:

возвращения ночь.

Разливалась лавиной бурной,

дня великого дочь.

 

Небо – под паруса вставало.

Сказочные шатры

разбросало по перевалам,

раздувая костры.

 

В синих прорезях отцветали

тайны этого дня.

Все надежды и все печали

властно вели меня.

 

И вселенским кадя сапфиром

встала святая ночь

над потерянным скорбгым миром,

чтобы ему помочь.

 

Небывалого дня разгадка

ветром неслась ночным,

и победу трубя украдкой,

боль обращала в дым.

 

Ночь – настигла. И обгоняла,

не жалея огня.

Ночь в священный покров начала

облачала меня.

 

Я без устали газовала.

Сердце – быстрее шин.

Эстафету  передавала

от альпийских вершин.

31 окт., 2002, по пути из Джорданвилля

 

    Иверскому Брату

Ты задохнулся, чтобы я – дышала.

Сквозь этот мрак.

В который раз

опять начнём сначала.

Да будет так!

 

Чтоб миру Свыше помогли случиться

и уцелеть,

предрешено:

невинному – разбиться.

Виновной – петь.

 

И – вздрогнули круги Вселенной

рывком твоим.

Да будет так! Огонь священный

неугасим.

 

И снова распахнутся двери

Творенью – в такт.

И каждый снова

Истине поверит.

Да будет ТАК!

 

 Вслед 5-ой годовщине.

Сто пятьдесят ран –

сто пятьдесят роз.

Любящий рьян.

Жив Христос!

 

Нет родней тебя и любимей.

И не ради того словца.

Так и мать не скорбит о сыне,

так и дочь не зовёт отца.

 

В каждом доме царит Мужчина.

Поклониться тебе спешу.

Остальное – на вес алтына,

а о большем и не прошу.

 

Ты ниспосланный в мир Мужчина.

Сила. Честность. Надежда. Боль.

Нет опоры: нет брата, сына.

Быть опорой всем нам изволь.

 

И на мощь твою опираясь,

за твоим громовым  крылом,

мир спасти ещё попытаюсь

и наполнить живым теплом.

 

Дай Господь нам прямой дороги

с триумфальных Твоих начал!

 

Так огонь не хранили боги.

Так Сам Бог о нас не мечтал.

В ночь на 9 ноября 2002 г. Мэриленд

 

СВЕТ РОЖДЕСТВА.

Свет Рождества из далека

на Землю к нам идёт.

Вскипает звёздная река,

чудес водоворот

 

захлёстывает горизонт

вселенских панорам.

И новый зиждется закон

скучающим вещам.

 

Творец, весёлый Фантазёр,

снимает бед покров

и объявляет приговор

сюрпризов и даров,

 

безумий, шалостей, шарад,

счастливой кутерьмы.

Чтоб каждый весел был и рад,

чтоб всё забыли мы.

 

Чтоб в танцах, песнях – на простор

душа летела вскачь.

И каждый миг, и каждый взор,

был заново горяч.

 

И там, где мы обречены

томиться и страдать,

возлюбленными стать должны.

И радостью воздать.

Рождество, 2003 г.

 

Звезда России.

ЭРА ВОДОЛЕЯ.

Зеленовато искрящее озеро

льющейся в душу воды...

Эта Звезда мне глаза приморозила.

Сердце пронзила мне ты.

 

Приоткрываются клады небесные...

Радугами – хрустали!

Светы несметные, звоны чудесные

слышатся в дальней дали.

 

И обжигает, и льётся –

проколами!

о, как беспомощен стих,

и ослепляет шипучее золото

крестных велений Твоих.

 

Только родившейся –

ВЕЧНОСТИ ОЗЕРО.

Пригоршня певчей воды.

Эта Звезда – грешный мир

приморозила

жезлом своей Красоты.

 

В небе ночном

плещет СВЯТОСТИ ОЗЕРО...

Стражами – реют миры.

Эта Звезда

все сомненья отбросила,

преосвятила дары.

 

Милая Родина,

Родина милая,

Божия Матери Дом.

Кажется, кончилось

время постылое.

Снова светло живём!

В ночь на 4-е декабря 2002 г. Мэриленд.

 

 

 

 

 

    LUCH 2004