Лев Колодный. «Края Москвы. Поклонная Гора», 2004 г.

Теперь можно и не заметить, что проезжаешь мимо Поклонной горы: вдоль ее крутого склона проносится множество машин, автобусы и троллейбусы.

А когда речка Филька еще текла по земле, не было ни проспекта, ни многоэтажных домов и отсюда к городу надо было ехать и идти, вот тогда никто не проезжал мимо Поклонной горы: к ней вели все тропинки и дороги. Подойдя к вершине холма, который с давних пор народная молва называла горой, каждый был вознагражден видом на Москву, на Кремль, где выше всех золотилась глава «Ивана Великого». И не было никого, кто бы при виде этой панорамы не отвесил поклон Москве.

Вот поэтому и назвали гору Поклонной. «...самое памятное в нашей истории и примечательное по своей топографии место – Поклонная гора. С ее высоты исстари русский народ привык воздавать поклон матушке-Москве», – писал историк И. Е. Забелин, изучивший досконально эту местность.

Вокруг Поклонной горы располагались подмосковные деревни и села, тяготевшие к многострадальной Можайской дороге. По склону холма среди деревьев и по сей день петляет шоссе, проложенное в том же направ лении, что и соседняя шумная и широкая прямая магистраль, ведущая в Минск, до самых государственных границ. Только частые изгибы этого узкого шоссе выдают древность и свидетельствуют о том, что разбивали его трансу не геодезисты, а наши предки, подчинявшие свой путь капризам рельефа.

Эта извилистая дорога через Поклонную гору вела в Европу, и все бури, что налетали на Москву с запада, обрушивали свои громы и молнии на нее. Так было в 1612 г., когда у Поклонной горы разбили военный лагерь непрошеные гости, рвавшиеся к Кремлю, который казался им отсюда близким и доступным. Так было и двести лет спустя, когда у Поклонной горы остановилась русская армия, отступившая от Бородина.

События тех дней вызвали пристальный интерес историков, писателей, поэтов, и среди них таких корифеев, как Пушкин, Лев Толстой, Забелин... Благодаря им мы хорошо знаем в мельчайших деталях, что случилось здесь тогда, в погожие дни конца лета 1812 г.

«Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг, него», – читаем в «Войне и мире» Л. Толстого.

Стоя на возвышении, генералы обозревали позиции русской армии, располагавшейся гигантской подковой вокруг Поклонной горы, где предполагалось дать неприятелю решительное сражение. Правый фланг находился у Филей, центр – между Волынским и Троице-Голенищевом, а левый фланг войск поднимался на Воробьевы горы. Там укреплялись пехота, кавалерия и артиллерия. Эти овражистые, пойменные земли оказались совершенно непригодными для сражения: негде было перемещаться кавалерии и артиллерии, помехой для маневров была Москва-река, ничем не прикрывался правый фланг и уязвим был левый...

«Место гористое, изрытое оврагами н реками, совсем было непригодно для битвы, и если об нем долго размышляли, так это потому, что в виду, во всей красоте, представлялась Москва, которую оставлять без боя для всех казалось невозможным». Это уже слова не романиста, а историка.

Вот отсюда Кутузов со словами: «Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого» –отправился в соседние Фили, где было семь крестьянских домов. И сегодня в нескольких стах метрах от Поклонной горы можно увидеть избу, что вошла в историю Отечественной войны 1812 г. В ней выбрали интенданты кров для фельдмаршала Михаила Кутузова; в ее горнице он и собрал совет генералов, чтобы

ынести окончательное решение.

Живописцы тоже не оставили без внимания Фили. Художник А. Д. Кившенко написал свою хрестоматийную картину «Военный совет в Филях», ставшую иллюстрацией к запомнившимся с детства страницам «Войны и мяра», где описывается этот совет. И поэтому, войдя в избу, где высится в углу большая побеленная печь, взглядом ищешь на ней шестилетнюю девочку Малашу, внучку хозяина избы, ставшую свидетельницей той драматической сцены, что разыгралась здесь 1 сентября 1812 г.

Эту же избу, но только ее наружный вид, запечатлел замечательный пейзажист А. К. Саврасов: мы видим на картине одинокую, под соломенной крышей .избушку, утопавшую в волнах ржи. Когда она осталась без хозяина, некоторое время ее оберегал солдат-ветеран. А потом помещик, владелец Филей, оставил избу без присмотра. Как и следовало ожидать, она вскоре сгорела. Успели только вынести лавку и конечно же иконы из красного угла, которые всегда в таких случаях выносили первыми.

К семидесятипятилетию Бородинского сражения избу восстановили как музей-богадельню ветеранов войны, на этот раз по проекту профессионального архитектора, и вновь ожила бревенчатая изба с тремя окошками по фасаду и слуховым оконцем на чердаке, но стала побольше прежней. Теперь это музей «Кутузовская изба», филиал Бородинской панорамы. Войдя в горницу, видишь и печь, и икону Смоленской божьей матери, и лавки, и стол, где разложена карта, подобная той, что пользовались участники исторического совета. Мнения их тогда разделились. Многие генералы считали: нужно драться у Поклонной горы, а другие настаивали на том, чтобы отойти и спасти тем армию.

Как известно, Кутузов взял всю тяжесть ответственности на себя и принял горькое решение отступить...
Стоит перед избой верстовой столб со Старой Смоленской дороги. Офицеры Гренадерского корпуса, побывавшие здесь век назад во время маневров, решили водрузить этот памятный столб на,месте пепелища, чтобы не затерялся след сгоревшей избы. Невдалеке от нее высится обелиск над братской могилой 300 участников Бородинского сражения, умерших от ран. И все это – близи «Бородинской панорамы» и памятника Михаилу Кутузову.

Рядом с избой здание музея-панорамы «Бородинская битва», где экспонируется 115-метровая батальная картина Ф. А. Рубо, запечатлевшая кульминационный момент сражения – штурм деревни Семеновской.

Сюда же к Поклонной горе перенесли и стоявшие некогда у Белорусского вокзала Триумфальные ворота, а вокруг них разбили великолепную площадь, названную именем Победы. Старинные ворота реставрировали и возвратили им первоначальный вид, приданный им Осипом Бове. Над аркою рвется в небо колесница Славы, запряженная шестеркой лошадей, с богиней Победы. Перед аркой на доске – слова М. И. Кутузова, обращенные к «храбрым и победоносным войскам»; на горельефах на фоне зубчатых стен Кремля изображены встреча Геракла и Александра I, бой русских солдат, облаченных в античные доспехи...

Колесница Славы рвется в сторону Поклонной горы. Стоит подняться метров на пятнадцать по откосу зеленого холма, и попадаешь под струи ветра, вдыхаешь аромат трав, слышишь пение птиц, взволнованных весной. Где-то здесь стоял и смотрел на Москву Кутузов с генералами. А через несколько дней сюда же поднимался император Франции.

«Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывшееся перед ним зрелище. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своею рекой, своими садами и церквами, и, казалось, жила своей жизнью, трепеща как звездами своими куполами в лучах солнца», – писал Лев Толстой.

Стоя на Поклонной горе, Наполеон готовился к триумфу, ожидал, что вскоре, как обычно, к нему явится депутация жителей города с ключами Москвы. Но, как мы знаем, «напрасно ждал Наполеон».
Поклонная гора стала барьером между Москвой, что возводилась после пожара 1812 г. почти полтора века по правилам регулярной планировки, и новой, послевоенной Москвой, когда дома начали строиться по правилам свободной планировки.

С Поклонной горы виден теперь только Кутузовский проспект: горизонт запирают этажи нового Арбата. Но по другим сторонам открываются поймы Сетуни, Раменки, белеющая на склоне холма колокольня Троицкого, древнего патриаршего села, башни Юго-Запада и выше всех их – здание Московского университета на Ленинских горах. Всюду овраги, холмы, рощи, и видишь, как красива эта земля.

Тщетно пытаюсь я разглядеть отсюда среди гущи домов башни Кремля. А что, если подняться выше, по лестнице, что приварили монтажники к трубам, несущим на себе щит транспаранта, воздвигнутого у края Поклонной горы? Ведь это еще метров двадцать... Лестница под углом в 90 градусов уходит ввысь, и, взобравшись на самую верхнюю точку, я был вознагражден редкостным видом.

Над крышами поднимаются башни гостиницы «Украина» и Дома Советов РСФСР. Стал заметен кран, маячащий над Арбатской площадью. Но Кремля и отсюда не видно.

Оглядываюсь назад, и картина совсем иная. Словно не я поднялся над городом, а он вышел из-под землм. Показались трамплин Ленинских гор и стоящая на их бровке церквушка села Воробьева, возникли на горизонте Олимпийская деревня и новые Раменки. Слышен перестук поездов; они по сторонам Поклонной горы, только одна дорога ведет на Украину, а другая – в Белоруссию. Смотришь на бескрайние дали и видишь необъятное море домов, кварталы панельных и кирпичных башен, далекие Тропарево, Строгино и близкие здания на Мосфильмовской улице – вся эта неповторимая картина новой Москвы появилась после Победы. И благодаря ей.

На Поклонной горе идет крупнейшая стройка – сооружается величественный мемориал Победы, вечный памятник тем, кто в жестокой схватке с врагом отстоял свободу и независимость нашей Родины, кто принес мир народам.

ПАНОРАМА МОСКВЫ

LUCH 2006