Дело было так. Огромный и тяжёлый кус железобетонной опалубки сорвался в ещё неоконченную по глубине яму, и Василий никак не мог придумать способа убрать его, а надо было срочно завершать земляные работы. Ни с какой стороны нельзя было надёжно ухватить каменную глыбу,  приподнимать же её и постепенно выталкивать до верху не позволяла рыхлая и липкая почва.

 

Время шло. Всей недюжинной богатырской силы усурийского казака не хватало, чтобы что-то изменить в ситуации, грозившей стать катастрофической. И после очередного отчаянного рывка, до окровавленных ладоней, до темноты в глазах, обливаясь потом и слезами, Василий душой взмолился: «помоги, браток, не оставь, Иосиф, выручай нас, грешных!»... Тут же неподъёмный камень выскочил на поверхность, как пробка из бутылки, благополучно лёг на безопасном расстоянии.  Поражённый труженик долго не мог придти в себя, не верил собственным глазам. Всё было исполнено и завершено в срок.

 

Радуйся, праведный Иосифе, скорый помошниче и молитвенниче о душах наших!

 

И о других чудесах слышал Василий, будущий создатель иконы Хосе, а однажды смог увидеть собственными глазами. Случилось это как раз в Троицкую родительскую субботу, 2-го июня 2001 года, когда особо поминаются усопшие; со времени создания иконы прошло 4 месяца. После вечерней монастырской трапезы, около семи вечера, по своему обыкновению Вася отправился подышать на кладбище, благодатная тишь которого в такой вечер была особенно чарующей.

 

Пришёл. Ни голосов семинаристов, ни окликов прихожан, ни молитвенных песнопений, обычных для такого дня. Перекрестился, сначала пошёл к часовне, поклониться Божией Матери. Когда стоял у ступеней входа, боковым зрением отметил нечто необычное слева, от надгробия и креста на могиле Хосе. Душа затрепетала, невольно улавливая приближение тайны. Затаив дыхание, подошёл ближе... и  словно того и ждали – тут же, прямо на его глазах, это и произошло: одна за другой, как бы по мановению невидимой руки, вспыхнули три большие свечи, оставленные здесь после утренней заупокойной литургии.

 

Василий замер как вкопанный. Он не мог отвести взгляд от необычайно ярких, выпукло округлых огненных шаров, льющих на надгробие и крест невиданный им никогда ранее, ровный и тихий, искристый белый свет. В начинающихся сумерках июньского вечера явно виднелись огни фонарей и свечей, и он легко мог заметить, что свет от трёх больших свечей совершенно другой. Свет  затмевал всё вокруг силой и яркостью. Он был голубовато-белый. Повинуясь безотчётному человеческому любопытству, Василий склонился, присел на корточки, протянул руку...

 

Упругие, переливчатые огненные шары не оставили на ладони ни копоти, ни ожога. Ощущение свежести и одновременно тепла, нахлынувшей невесть откуда детской радости переполняли его. Вася всё медлил уходить, но ведь так хотелось, чтоюы идругие увидели! Распрямился, побежал, ощущая крылья за спиной. Что это была за радость, что за вечер! Опять, как и тогда, осенью, Василий мысленно благодарил Иосифа.

 

Жаль, но никто не видел, кроме него, почему-то так получилось в тот момент. Потрясена была душа и так напитана благодатью нездешнего света, что художник не задумываясь ни минуты пошёл прямо к владыке и всё ему рассказал.

 

 

http://www.russianorthodoxchurch.ws/01newstucture/images/churches/Chile5.jpg

                                                                        Храм Пресвятой Троицы, где Хосе принял Православие. Сантьяго, Чили.

 

      http://www.russianorthodoxchurch.ws/01newstucture/images/people/Chile3.jpg

  Здесь обрёл вечный покой Владыка Леонтитй Чилийский 1904 – 1971 гг,

,

                          духовный Наставник Хосе.

 

 

 

 

 

       LUCH 2002