РОССИЯ И МУЗЫКА – ЭТО ДРАГОЦЕННОСТЬ

24. 01. 05, kleo.ru/bomond Наталья Семёнова Имя Дмитрия Хворостовского на протяжении двух десятилетий не сходит со страниц самых престижных изданий мира. По определению журнала "People", Дмитрий – один из самых красивых людей планеты. Он харизматичен, обаятелен, умён и являет собой совершенно новый тип оперного артиста: интеллектуала, мыслителя, философа. Поклонники называют Дмитрия "национальной гордостью", "бархатным голосом", "лучшим баритоном века".

В родных пенатах певец – гость нечастый: он постоянно живет заграницей, много выступает в Америке. Каждый его приезд на Родину – это национальное событие. Желанное, долгожданное. Вот и в этот раз Дмитрий приехал не с пустыми руками: на недавней пресс-конференции в "Аргументах и фактах" артист рассказал о грядущем выходе двух своих новых альбомов в России – "Шум берез. Песни советских композиторов" и "Песни военных лет".

– У вас выходят новые диски, но отнюдь не с оперными ариями и не с классическим репертуаром. Почему?

– Я вырос на советских и военных песнях. На дисках "Шум берез. Песни советских композиторов" и "Песни военных лет" собраны все самые лучшие песни Соловьева-Седого, Бабаджаняна, Пахмутовой. Они – классика нашей эстрады.

– Как Вы отбирали песни?

– Практически каждая песня с этих дисков мне лично дорога. Но особенно хорошо получилась "Ария Женьки" из "А зори здесь тихие". Её невозможно слушать без комка в горле: настолько прекрасны слова Симонова. Не случайно возникло и название первого диска, "Шум берез", ведь березы – это символ России.

Если я где-то за границей вижу березы, то у меня начинается ностальгия. А песни для дисков я отбирал так: просто сел и написал список любимых произведений по памяти. То, что всплыло в воспоминаниях детства, юности. Они – наша история, они не забываются. У меня в первом бою под Москвой погиб дедушка. И в этом моя семья не уникальна. В каждой семье кто-то погиб, все горевали, любили, ожидали чуда возврашения...

– Но вряд ли дисков хватит на всех Ваших поклонников!

– В мае пройдет тур по городам нашей страны. Начнется он концертом в Кремлевском дворце съездов 9 мая. Это специальное приглашение от Владимира Путина. Я буду выступать перед почётными гостями Москвы, которые приедут на празднование 60-летия Победы. Для этого я специально вернусь в Москву после премьер "Пиковой дамы" в миланской "Ла Скала" и "Фауста" в нью-йоркской "Метрополитен Опера. А 12 июня – выступление в Питере. На Дворцовой площади. Все билеты будут бесплатными.

Обязательный пункт остановки – мой родной город Красноярск. Остальные города пока уточняются.

– Поедете на поезде?

– У меня дедушка был железнодорожник, мы с ним исколесили всю страну. Я бы с удовольствием доехал до Красноярска на поезде, но тогда останется не семь городов, а только три.

Запись дисков, тур – коммерческий проект?

Финансовая составляющая выпуска дисков для меня это не настолько важна. Я прекрасно осознаю все проблемы здесь, в России, но для меня гораздо важнее сделать этот проект достойно и отдать дань памяти и уважения моим бабушке и дедушке. А буду ли я получать с этого какие-то дивиденды? Об этом я думаю в самую последнюю очередь.

– Вы и впредь будете исполнять современные песни?

– Я – не «популярный», а оперный певец. Поэтому не могу себе представить, что стану петь современные эстрадные песни. Не рассчитывайте, что я продолжу карьеру Кобзона или Магомаева. Кстати, когда-то Муслим Магомаев шёл по стопам знаменитого Марио Ланца. Учился в "Скала", был одним из первых советских стажёров, имел великолепную возможность сделать себе потрясающую оперную карьеру, но сделал, к сожалению, другой выбор.

– А джаз?

– Пройденный этап (смеётся, прим. автора). В детстве пытался, но понял, что хорошо импровизировать не могу. Джазовым исполнителем надо родиться. Я и роком увлекался. Родители были в ужасе от моих экспериментов.

– Дмитрий, а какие еще ошибки были в Вашей творческой жизни и какое событие Вы можете назвать самой большой победой Вы и впредь будете исполнять современные песни?

– К сожалению, время не повернуть вспять. Ошибки были, но самое главное – сжать зубы и учитывая свой неудачный опыт, идти дальше. Ну а победы… надеюсь, что они ещё впереди.

– Вы можете посмотреть на нашу культуру со стороны. Правда ли, что она умирает?

– Не думаю. Совсем недавно у меня был концерт с оркестром Владимира Спивакова. Музыканты в великолепной форме. В Москве построили Дом музыки с несколькими залами и студиями записи. Акустика, правда, требует серьёзной доработки. К тому же кругооборот музыкантов, выступающих в России и за рубежом, сказывается на развитии нашей культуры.

– Всё так оптимистично?

– В общем, да. Но система музыкального образования в школе должна быть иной. Уже сформировано два поколения музыкально неразвитых людей, и это скорее трагично...

– Можете предложить свою систему?

– Я заканчивал Красноярское педагогическое училище и после него работал в обычной общеобразовательной школе учителем. Преподавал по системе Кабалевского, читал ребятам лекции. К моему удивлению, в середине урока ребята начинали клевать носом. Но однажды мне надо было показать три различные оперные арии. Я сел к инструменту и спел басовую, баритонную и теноровую арии. С тех пор все ходили за мной табунами, и мы даже организовали свой хор. Я уверен, что многие из них интересуются классикой и до сих пор.

– Вас называют голосом нации. Почему не поёте на сцене Большого?

– Всегда хотелось спеть на одной из главнейших сцен России. Но сейчас Большой на ремонте. К тому же театр, который предполагает контрактную систему взаимоотношений с артистами, должен иметь хорошо подготовленные оркестр и хор. А учитывая современные требования к театральным постановкам, не обойтись без самой лучшей аппаратуры. Такого, к сожалению, в Большом театре пока нет. Тем не менее, если бы была интересная постановка интересного режиссера, то я был бы только рад.

– Спели бы с Николаем Басковым?

– Что, он поёт в Большом?

– Да, пел...

– С чем вас и поздравляю! И ещё спрашиваете меня об уровне! Басков – молодой, начинающий певец, не достигший даже элементарного уровня мастерства: фразировка страдает, слоги и слова выпадают. Для поп-певца, может, он ещё ничего поёт...

– Ну хорошо. Тогда скажите пожалуйста, с кем бы Вы спели дуэтом?

– А с кем посоветуете спеть? (Смеётся.) Я всегда был индивидуалистом. Мне как-то очень приятно быть одному на сцене.

– У Вас огромный репертуар. Вы когда-нибудь слова забываете?

– Страх, что в последний момент вдруг откажет память и я навру слова, – один из самых сильных на сцене. И не только у меня. Помню, как Ирина Архипова на концертах всегда очень мило сочиняла слова. Иногда выдаёшь такие перлы, что сам потом удивляешься, как мог ещё в рифму попасть.

– Лучано Паваротти закончил петь к семидесяти годам. А Вы до скольких бы хотели петь?

– До «скольких» получится. Процесс старения у каждого происходит по-разному. Одни в 50 лет теряют голос, другие – позже. Паваротти ещё несколько лет назад звучал как соловей, а сейчас жалко слушать. С ним что-то произошло после кончины его отца. Глаза потухли. Сегодня он уже другой. Я сам с ужасом думаю о своем 60- или 70-летии.

– Кроме классической музыки у Вас есть какие-то музыкальные пристрастия?

Поп? Нет. Рок? Нет. Какую музыку Вы имеете в виду? Для меня прослушивание музыки – это большая эмоциональная работа. Потому я слушаю только то, что хочу слушать. Для меня музыка – это сокровище, драгоценность. Современные музыкальные направления в этой связи меня не интересуют.

Вы живете за границей. Ваши дети воспитываются в русском духе?

– Даже не представляю, как они могут воспитываться вне русской культуры! Я и себя не мыслю без России. Хотя двое моих детей живут в Лондоне и только один постоянно со мной, я стараюсь, чтобы они как можно чаще бывали в нашей стране.

Вы производите впечатление очень спортивного человека.

– Конечно, я поддерживаю себя в форме, но серьёзно спортом не занимаюсь. Мне многое дали мои родители и природа-матушка.

LUCH 2007