(ЛУЧ позволил
небольшую
редакцию
этого интервью
в указанных
местах).
28. 10. 2009 г.,
Российская
газета, Мария
Аграновская. Что
такое
феномен
Засурского?
Вундеркинд. Поступил
в вуз после
7-го класса.
Выпустил более
20 тысяч
студентов.
Почти
полвека в кресле
декана.
Каждое утро
обязательная
пробежка.
Несмотря на
возраст, на
«ты» с самой
сложнейшей
техникой.
И...какой чаровник:
целует ручки
даже
первокурсницам!
чем
неизменно
вводит их в
смущение.
В его
кабинете три
тысячи книг.
Вообще те, кому
довелось
побывать
здесь, уже
окрестили
кабинет
Засурского
«алмазным
фондом». Здесь
так тесно,
что говорят,
даже сам
хозяин
иногда
чувствует
себя в нём
как в гостях.
Накануне
юбилея в эту
сокровищницу
попали не
только
журналисты
«РГ», но и
студенты журфака:
победители
конкурса «РГ» «Стань
журналистом!»
Разместиться
было
непросто. Книги,
газеты,
бумаги,
дипломы,
сувениры.
Ясен Николаевич
сам
освобождает
несколько стульев.
Мы, наконец,
рассаживаемся.
За спиной
Засурского,
на
подоконнике,
в большой
рамке –
первая
полоса Le petit journal, ежедневной
парижской
газеты,
выходившей с
1863 по 1944 год.
Российская
газета: Ясен
Николаевич,
мы как в
музей попали.
А какой самый
ценный и
дорогой
экспонат для
вас?
Засурский: Один из
наших
преподавателей
подарил мне фигурку
Дон Кихота.
Когда он
читал о нём
лекцию,
говорил
студентам:
«Если над
вами будут
смеяться и
называть Дон
Кихотом, не
обижайтесь.
Это не так уж
плохо быть
Дон Кихотом».
Мне кажется,
что Дон Кихот
– это такой
символ
журналиста.
Он во все
времена
воюет с ветряными
мельницами,
мчится на них
и чего-то добивается.
У моего Дон
Кихота здесь
даже шпага
есть. Как
перо у
журналиста.
РГ: Говорят,
Наполеон
помнил
каждого
своего солдата
по имени, а их
были тысячи.
А вы помните,
сколько
журналистов
вышло из
альма-матер
за годы
вашего
деканства?
Засурский: Примерно 22
тысячи
человек.
РГ: А по блату
можно на
журфак
попасть? Что
вы отвечаете,
когда вам
звонят
выпускники-журналисты
и просят
устроить
сына или
дочку?
Засурский: Первое, что я
спрашиваю,
как ребенок
учится в
школе. Что у
него по
английскому,
по русскому.
А потом
говорю, что
надо
готовиться,
как и всем
остальным.
Среди наших
студентов
много
династий. Вот
сейчас у нас
на втором
курсе учатся
двойняшки:
братья
Агафоновы,
дети
журналиста
Сергея
Агафонова.
Как правило,
дети
выпускников
учатся
хорошо. Во-первых,
родители
заботятся о
том, чтобы они
были как
следует
подготовлены.
Во-вторых, сами
ребята не
хотят
позорить
своих родителей.
И, в-третьих,
многие
способны в
журналистике.
РГ: Есть ли у вас
любимые
студенты,
общаетесь ли
вы с ними?
Засурский: Помню
замечательного
Семёна
Иосифовича Николаева.
В самом
начале моей
работы
деканом был
такой
студент.
Рисовал, знал
французский.
Семён был
сиротой, а в
то время
детям, чьих
родителей не
удалось
найти, давали
отчество «отца
народов». Так
он и стал
Иосифовичем.
К сожалению,
он рано умер.
Очень был
хороший
парень. Их
было много
хороших, да и
сейчас есть
прекрасные.
РГ: Расскажите
о знаменитой
232-й аудитории. (ЛУЧ).
Засурский: Её у нас
несколько
раз
переименовывали.
До революции
аудитория
называлась
Большой Богословской,
в 1918-м
переименовали,
естественно,
в Большую
Коммунистическую.
А после 1991 года
и по сей день
это Большая
Академическая
аудитория.
Помню, в ней
была
чудесная
акустика. У
нас тут и
Собинов пел,
и Лемешев... Но
случилось
короткое
замыкание,
помещение
загорелось.
Пожарные
тогда
сказали: немедленно
всё ломать.
Построили
железобетонную
основу, и
акустика
пропала....
Здесь до 1953
года стояли и
две огромные
статуи Сталина
и Ленина.
Сначала
Сталина в
чулан убрали,
а потом и
Владимира
Ильича.
Теперь у нас
все в
оригинальном
виде, как при
Николае
Первом, ведь
именно он
подарил
университету
это здание.
Говорят, что
кто-то хочет
его отобрать
у нас. Не
верьте. Право
собственности
у
Московского
университета,
ещё с тех самых
времен.
РГ: Тема вашей
докторской
диссертации
«Американская
литература
ХХ века». Был
ли кто-нибудь
из «героев»
диссертации в
вашем
кабинете?
Засурский: Конечно.
Были и Джон
Апдайк, и
Эдвард Олби.
Джеймс Смит –
переводчик и
поэт, около
полугода
преподавал
на журфаке
американскую
поэзию.
Проводил
поэтические
вечера, и к
нему приходили
те, кто
переводил
уже его
стихи.
Выступали и
Евгений
Евтушенко, и
Андрей
Вознесенский,
и даже Борис
Заходер.
РГ: Ясен
Николаевич, у
вас тут книги
не только в
шкафах и на
полках - весь
стол и
подоконники
тоже в
книгах. А
какая всегда
под рукой?
Засурский: Как
правило, это
всевозможные
словари.
РГ: А вот
здесь с краю
у вас –
Евангелие...
Засурский:
Объясню.
Когда
изучаешь
становление
публицистики,
журналистики,
очень важно
знать Библию,
и особенно
Евангелие.
Потому что в
древнем
прошлом
учили
грамоте по
Евангелию.
Читали его и
выясняли, что
такое алфавит.
Многие
Евангельские
слова, фразы
вошли в
нынешнюю
жизнь, вот
хотя бы «соль
земли». На
первом курсе
я читаю
лекции по
зарубежной
журналистике.
Каждый год
прошу
поднять руки
тех, у кого
есть дома
Библия. В первый
раз я это
сделал,
наверное, в 1994
году – руки
подняли
всего пара
человек.
Сейчас ситуация
обратная и
лишь у
нескольких
дома нет Библии.
В этом году
таких у меня
пятеро. Вот у меня
и лежат здесь
пять Библий,
я их отдам ребятам.
РГ: Получается,
история
нашей
профессии
начинается
со Священного
Писания?
Засурский: Можно
соглашаться
или нет, но не
всё там выдумано.
Эту книгу
полезно
почитать. Вы
знаете, что
самые
издаваемые
книги в мире
Библия и «Три
мушкетёра» А
Дюма. (ЛУЧ).
РГ: Есть
знаменитая
ленинская цитата:
«Жить в
обществе и
быть
свободным от
общества
нельзя». Вы
были деканом
факультета
журналистики
при
советской и
при демократической
власти.
Какова была
степень свободы,
ваш личный
«коридор»?
Засурский: Вы
настолько
свободны,
насколько вы
свободны. Если
хотите быть
несвободным –
будете. Я
думаю, что
был свободен.
Были,
конечно, в
своё время
неприятности
из-за веры.
Были
верующие студенты,
они тайком
ходили в
церковь, и
нам об этом
сообщили.
Сообщили
также, что
нежелательно
их учить
дальше. Но мы
не стали их
исключать, мы
перевели их
на заочное отделение.
Я считаю, что
если вы
хотите, чтобы
к вам
относились
по-человечески,
нужно действовать
в
соответствии
с вашей
совестью.
РГ: А
свой первый
день в
качестве
декана вы помните?
Засурский:
Первый день
не помню.
Дело в том,
что меня
назначили
заместителем
декана в 1956
году. Мне
тогда было
около 25 лет. С
Евгением
Худяковым,
тогдашним
деканом
журфака, мы
сработались.
И, когда он
болел, я
исполнял его
обязанности.
Поэтому хоть
юридически
числюсь
деканом с 1964
года,
фактически
мне
приходилось
этим заниматься
гораздо
раньше.
Вообще-то с
моим избранием
был скандал.
Далеко не все
были «единогласны».
Против меня
работал и
возраст, и то,
что моим
конкурентом
на выборах
был человек
из партшколы.
РГ: Ясен
Николаевич, о
вашей
доброте
ходят
легенды.
Говорят, что самый
отвязный
прогульщик,
упав к вам в
ноги, может
рассчитывать
на допуск к
экзамену. Вам
как декану
доброта
никогда не
мешала?
Засурский: Нет. Мне тут
повезло: был
человек,
который меня
всегда
поддерживал
в начале
моего
деканства.
Это был ректор
Иван
Георгиевич
Петровский.
Тоже человек
требовательный,
но студентов
не любил
отчислять.
Проявлял по
отношению к
ним
милосердие,
так сказать.
Мне и сейчас
кажется, что
если студент
толковый, с
журналистской
точки зрения,
то можно и
прогулы
потерпеть.
Есть у нас видные
журналисты,
которые были
не самыми дисциплинированными
студентами. Я
считаю, что
если человек
не совершил
каких-то
гнусных
вещей (а
такое, увы,
случается),
если просто
уходил с
лекций
подрабатывать
в газету и
из-за этого
не сдал
зачет, ему
можно помочь.
Таких людей
много.
РГ: Кто ваши
самые
известные
«вечные
студенты»?
Засурский: Юрий
Щекочихин
был, Валентин
Юмашев, Владимир
Беликов...
Бывало, и
переводились
на заочное, и
брали
академотпуск
с потерей
курса, но все
равно потом
заканчивали.
РГ: Студенты
верят, что
клятва
журналиста
недействительна
без
Засурского.
Вы хоть раз в жизни
пропускали
посвящение в
студенты?
Засурский:
Никогда. Это
моя
обязанность.
РГ: Несколько
лет назад вас
обидели
первокурсники,
сорвали
напутственное
слово. Вы их
легко простили?
Засурский: Конечно. Они,
конечно,
шумели очень
сильно, мне
было сложно
их
перекричать.
Да я и не пытался.
Просто ушёл.
Потом они
пришли ко
мне, ы
поговорили и
разошлись с
миром.
РГ: Сейчас на
запрос «Ясен
Засурский»
интернет-поисковик
выдает более
60 тысяч
страниц.
Первые –
про ваше
назначение
президентом
факультета.
Для вас
что-либо
изменилось
после того,
как вы
перестали
быть деканом?
Засурский:
Практически
ничего. Я так
же читаю
лекции, работаю
на кафедре, пишу.
Просто не
занимаюсь
финансовыми,
хозяйственными
делами,
меньше бумаг
подписываю.
Всем этим с
успехом
занимается
наш декан
Елена
Вартанова.
РГ: Она ведь
ваша ученица?
Засурский: Да, она
выпускница 1986
года. Она
очень
хорошая была
студентка,
моя аспирантка.
Занималась
финской
журналистикой,
а потом
написала
докторскую
по информационному
обществу. Я
был
консультантом
и руководителем
её
диссертации.
Она очень
дельный и
обязательный
человек и,
по-моему,
очень
внимательно
относится к
студентам.
РГ: Вы не обижаетесь,
когда
студенты
между собой
называют вас
Ясенем?
Засурский: Нет, это
меня
совершенно
не задевает.
Вот звали бы
меня Иван,
тогда может
быть.
РГ: А еще было
прозвище
Зашурский,
потому что у
вас в
приемной
сидела
секретарь
Шура. Знали
об этом?
Засурский: Про такое
прозвище
слышу
впервые,
видимо, оно
хранилось от
меня в
большой
тайне. А Шура
была, да. Это
была
замечательная
женщина. Умела
управляться
и со
студентами, и
с преподавателями.
Ко всем была
одинаково
строга. Это
был такой
страж у моей
двери.
РГ: За 42 года, что
вы были
деканом,
сколько
секретарей
сменилось?
Засурский: Не так много.
Шурочка
(Александра
Матвеевна)
была еще при
Худякове и
работала
практически
до своей
смерти. Лет
восемь назад
ее не стало.
Потом была
Абдуллаева
Марина Николаевна,
она сейчас
работает в
лаборатории
гендерных
исследований.
Она уже была
гораздо мягче,
чем
Александра
Матвеевна.
РГ: Что нужно
сделать
студенту,
чтобы вы его
запомнили?
Засурский:
Что-то
интересное и
полезное. Но,
знаете, ко мне
часто
приходят
неуспевающие.
Потому что,
если студент
написал
диктант и
сделал в нем 120
ошибок, он
обязательно
придет ко мне
- просить о
возможности
пересдачи...
РГ: А вы в
студенток
влюблялись?
Засурский: Я всех люблю.
Они такие
хорошие, что
просто глаза
разбегаются.
РГ: Ясен
Николаевич, с
чего
начинается
ваш день?
Засурский: Я
хожу по улице
быстрым
шагом минут 40-50.
Раньше
каждый день
бегал.
РГ:
Утренний
моцион
неизменен, а
вот на журфаке
за почти
полвека
произошло
много изменений.
Все ли они, на
ваш взгляд,
со знаком
«плюс»?
Засурский: В основном
да. Самое
главное: у
нас появилась
новейшая
техника.
Представляете,
в 1952 году на
факультете
была всего
одна пишущая
машинка!
Трудности
были, есть,
они связаны с
некоторыми
финансовыми
моментами. У
нас, например,
так
называемый
«замороженный
штат», мы не
можем взять
нового
преподавателя,
надо ждать,
пока
освободится
ставка. Самые
большие
трудности
были в
советское
время с
социально-экономическими
дисциплинами:
историей
партии,
диаматом,
истматом...
все это нас
обязывали
преподавать,
а студентов
учить. Во
времена
Горбачёва
удалось
избавиться
от этого,
студенты уже
могли выбирать,
кем они хотят
быть:
консерваторами,
либералами,
коммунистами...
А вообще я думаю,
что большие
трудности
сегодня не
столько у
факультета
журналистики,
сколько у самой
печатной
журналистики.
Не можем мы
восстановить
нашу прессу
по тиражам,
по охвату
аудитории.
Вот кто из
вас сегодня
читал газету?
(Поднимается
несколько
рук.) И всё?..
РГ: Ясен
Николаевич,
от чего надо
лечить современную
журналистику?
Засурский: От узкотемия.
Мне кажется,
что сегодня
не хватает аналитики
и глубины. От
газеты ждут
помощи в
понимании
того, что
сейчас
происходит.
Телевидение
этим не
занимается. У
нас сейчас среди
журналистов
маловато
профессоров. А
у
американцев
в газете
«Нью-Йорк
таймс» блок
по экономике
ведет Пол
Кругман,
лауреат
Нобелевской
премии по
экономике.
Понимаете,
какая
разница в
оценках
экономики,
которые дают
«Нью-Йорк
таймс» и наши
журналисты? В
«Нью-Йорк
таймс» была
статья «В
защиту
газеты». Её
автор Джонс
писал, что,
может быть,
бумажной
газеты и не
будет, но
газета, как
средство
познания
мира, как
объяснение мира
– останется,
потому что
газета – это
не бумага.
Это, прежде
всего,
коллектив и
главный
редактор. У
нас сейчас
главного
редактора
воспринимают
в основном
как администратора,
а на самом-то
деле он
главная
фигура, он
режиссёр. Он
выделяет
главное и
определяет, о
чём нужно
написать.
Газета – это
институт,
который учит
думать и даёт
возможность
понять, что
происходит в
мире.
Посмотрите
на верстку
газеты, на
первую
полосу номера,
и вы уже
получаете
представление
о карте
основных
событий в
мире. Газета
имеет
уникальную
роль в жизни
человека,
поэтому с
утра её нужно
читать.
РГ: Кому
вредно
становиться
журналистом?
Засурский: Людям
недобросовестным,
тем, кто ищет
легкой славы и
легкого
успеха.
Журналистика
– это труд, пот,
иногда и
кровь. Это
упорная
работа. Людей,
которые
хотят
пользоваться
газетой для того,
чтобы решать
какие-то свои
дела, «гешефты»,
нельзя
допускать в
газету. Они
опасны. Газета
требует
честности и
служения истине,
читателям.
Существует
такое понятие
– «взятка
словом».
Слово
журналиста
увесистое,
очень
значительное,
и некоторые
начинают
этим
пользоваться
в своих
целях.
Интервью
постфактум.
Во время
нашей беседы
с Ясеном
Засурским у него
несколько
раз звонил телефон.
«Да-да. Скоро
буду», –
говорил он в
трубку. Но
оставался с
нами. И вот,
когда вроде
бы все
вопросы
заданы, и президент
журфака
поднимается,
чтобы проводить
нас, у
студентов
открывается
второе дыхание.
Окружив
мэтра, ребята
сыпят
вопросами.
–
Ясен Николаевич,
а что вы
сейчас
читаете?
–
Диссертации.
А ещё книгу
моего
знакомого писателя
Филиппа Рота,
называется
«Американская
пастораль».
–
Любимый тост
врачей «за
здоровье!».
Любимый тост
экономистов
«чтобы были
деньги». А
какой ваш
любимый тост?
– Тосты не моя
стезя. Вот у
меня была
родственница,
сестра моей
бабушки,
которая
окончила акушерские
курсы
императрицы
Марии
Александровны.
У неё был
такой
любимый тост:
«За здоровье
молодых, за
спасение
пленных, за
хорошеньких
девиц и за
нас, военных».
Этот тост и
мне нравится.
– Без
каких книг не
может быть
журналиста?
– Библию надо
читать
обязательно.
Без Пушкина,
Гоголя,
Толстого,
Солженицына
вы не сможете
стать
русскими,
российскими
журналистами.
Наши
писатели и
поэты
необходимы,
они создают
культуру и
язык. Мы сами
не замечаем,
как говорим
словами Гоголя,
а ещё чаще
Салтыкова-Щедрина.
Его, кстати,
вообще надо
регулярно
перечитывать
– вы будете
гораздо
мудрее.
–
Какие фильмы
вы бы
посоветовали
обязательно
посмотреть
будущим
журналистам?
– Любые ленты
Чарли Чаплина,
вообще
старое
американское
кино, фильм
«Журналист»
Сергея
Герасимова. И
обязательно
фильм Ромма
«Обыкновенный
фашизм». Считаю,
что эта
картина
очень важна.
Фильм о Германии,
который
помогает
понять, как
опасны
разные
поступки,
которые
иногда
делают ради
того, чтобы
привлечь
внимание, и
об опасности
фашистской
пропаганды.
Это классика,
и она нам
сегодня
очень нужна.
В качестве
учебного
задания мы
попросили наших
студентов-победителей
конкурса «Стань
журналистом!»
подготовить
к печати стенограмму
беседы. Вот
что
получилось у
некоторых из
них. Маргарита
Попова,
студентка
1-го курса: «В
своем
интервью РГ
Ясен
Николаевич
рассказал о
своих
взаимоотношениях
со
студентами,
взглядах на
происходящее
в мире и в
журналистике,
а также о самом
интересном,
что ему приходилось
видеть за 42
года
деканства на
журфаке».
Материалы
на сайте:
Ясену
Николаевичу
Засурскому 75. ЛУЧ,
29 октября 2004.
ПОЗДРАВЛЯЕМ!
ЛУЧ: Всвязи со
славным
юбилеем, за
заслуги перед
Отечеством,
Просвещением
и
Журналистикой,
а так же за
беспримерный
вклад в дело
воспитания и
просвещения
молодёжи,
Этический
Комитет «ЛУЧ»
объявляет
профессора
Ясена
Николаевича
Засурского
18-м лауреатом
премии
«Королевское
копьё».
За
здоровье
молодых, за
спасение
пленных, за
хорошеньких
девиц и за
нас, военных!
LUCH 2009