НЕУБИЕННАЯ СЛАВА РОССИИ

                      

          Germogen.jpg

 

По материалам сайта Православный календарь. Священномученик Ермоген, Патриарх Московский и всея Руси, происходил из донских казаков. По свидетельству самого Патриарха, он был вначале священником в городе Казани при гостинодворской церкви во имя святителя Николая (память 6 декабря и 9 мая). Вскоре он принял монашество и с 1582 года был архимандритом Спасо-Преображенского монастыря в Казани.

 

13 мая 1589 года хиротонисан во епископа и стал первым Казанским митрополитом.

 

В 1579-м году, во время служения будущего Патриарха, в Казани совершилось явление и обретение чудотворной Казанской иконы Божией Матери. Будучи ещё священником, с благословения тогдашнего Казанского архиерея Иеремии, о. Ермолай переносил новоявленную икону с места обретения в церковь во имя святителя Николая.

 

Позже, в 1594-м году, обладая незаурядным литературным дарованием, святитель сам составит Сказание о явлении чудотворной иконы и совершавшихся от неё чудесах. В Сказании со смирением напишет о себе: «Я же тогда... был каменносердечен, однако прослезился и припал к Богородичному образу, и к чудотворной иконе, и к Предвечному Младенцу, Спасу Христу... И по велению Архиепископа, с прочими святыми крестами пошёл я с иконою в находящуюся вблизи церковь святого Николая, который зовётся Тульским...»

 

После явления Казанской иконы, скромный священнослужитель прославился и вскоре получил святительский сан. Святитель Ермоген проявлял ревность по вере и твердость в соблюдении церковных традиций, заботился о просвещении верой Христовой казанских татар. Например, в 1591-м собирал в Кафедральный собор новокрещенных татар и в течение нескольких дней наставлял их в христианской вере.

 

9 января 1592-го года святитель Ермоген направил Патриарху Иову письмо, в котором сообщал, что в Казани не совершается особое поминовение православных воинов, жизнь положивших за веру и Отечество под Казанью, и просил установить определенный день памяти воинов.

 

В ответ святителю Ермогену Патриарх прислал указ от 25 февраля, который предписывал «по всем православным воинам, убитым под Казанью и в пределах казанских, совершать в Казани и по всей Казанской митрополии панихиду и субботний день после Покрова Пресвятой Богородицы и вписать их в большой синодик, читаемый в Неделю Православия».

 

В 1595-м году при деятельном участии святителя совершилось обретение и открытие мощей Казанских чудотворцев: святителей Гурия, первого архиепископа Казанского, и Варсонофия, епископа Тверского.

 

Царь Феодор Иоаннович приказал соорудить в Казанском Спасо-Преображенском монастыре новую каменную церковь на месте прежней, где были погребены святые. Когда были обретены гробы святых, святитель Ермоген пришёл с собором духовенства, повелел вскрыть гробы и, увидев нетленные мощи и одежды святителей, сообщил Патриарху и царю.

 

По благословению Святейшего Патриарха Иова (+ 1605) и по повелению царя, мощи новоявленных чудотворцев были поставлены в новом храме. Святой Ермоген сам составил жития святителей Гурия и Варсонофия, епископов Казанских.

 

За выдающиеся архипастырские труды митрополита Ермогена избрали на первосвятительскую кафедру, а 3 июля 1606 года он был возведён Собором святителей на Патриарший престол в Московском Успенском соборе.

 

Митрополит Исидор вручил Святейшему Патриарху Ермогену посох святителя Петра, Московского чудотворца (+21 декабря 1326), a царь принёс в дар новому Патриарху панагию, украшенную драгоценными камнями, белый клобук и посох.

 

По древнему чину Святейший Патриарх Ермоген совершал шествие на осляти вокруг стен Кремля.

 

Деятельность Патриарха Ермогена совпала с трудным для Русского государства периодом – нашествием самозванца Лжедмитрия и польского короля Сигизмунда III.

 

В этом подвиге Патриарх Ермоген не был одинок: ему подражали и помогали самоотверженные русские люди. С особенным вдохновением противостоял Святейший Патриарх изменникам и врагам Отечества, желавшим поработить русский народ, ввести в России униатство и католичество, искоренить Православие.

 

Когда самозванец подошёл к Москве и расположился в Тушине, Патриарх Ермоген направил мятежным изменникам два послания. В одном из них он писал:

 

«Вы забыли обеты Православной веры нашей, в которой мы родились, крестились, воспитались и возросли, преступили крестное целование и клятву стоять до смерти за Дом Пресвятой Богородицы и за Московское государство и припали к ложно-мнимому вашему царику...

 

Болит моя душа, болезнует сердце и все внутренности мои терзаются, все составы мои содрогаются; плачу и с рыданием вопию: помилуйте, помилуйте, братие и чада, свои души и своих родителей, отшедших и живых...

 

Посмотрите, как Отечество наше расхищается и разоряется чужими, какому поруганию предаются святые иконы и церкви, как проливается кровь неповинных, вопиющая к Богу.

 

Вспомните, на кого вы поднимаете оружие: не на Бога ли, сотворившего вас? не на своих ли братьев? Не свое ли Отечество разоряете?... Заклинаю вас Именем Бога, отстаньте от своего начинания, пока есть время, чтобы не погибнуть вам до конца».

 

В другой грамоте Первосвятитель призывал: «Бога ради, познайте себя и обратитесь, обрадуйте своих родителей, жен и чад, и всех нас; и станем молить за вас Бога»...

 

Вскоре праведный суд Божий свершился и над Тушинским вором: его постигла столь же печальная и бесславная участь, как и предшественника; он был убит собственными приближёнными 11 декабря 1610 года.

 

Но Москва продолжала оставаться в опасности, так как в ней находились поляки и изменники-бояре, преданные Сигизмунду III. Грамоты, рассылавшиеся Патриархом Ермогеном по городам и селам, возбуждали русский народ к освобождению Москвы от врагов и избранию законного русского царя.

 

Москвичи подняли восстание, в ответ на которое поляки подожгли город, а сами укрылись в Кремле.

 

Совместно с русскими изменниками они насильно свели святого Патриарха Ермогена с Патриаршего престола и заключили в Чудовом монастыре под стражу.

 

В Светлый понедельник 1611-го года русское Ополчение подошло к Москве и начало осаду Кремля, продолжавшуюся несколько месяцев. Осаждённые в Кремле поляки не раз посылали к Патриарху послов с требованием, чтобы он приказал ополченцам отойти от города, угрожая при этом ему смертной казнью.

 

Святитель твердо отвечал: «Что вы мне угрожаете? Боюсь одного Бога. Если все вы, литовские люди, пойдёте из Московского государства, я благословлю русское ополчение идти от Москвы, если же останетесь здесь, я благословлю всех стоять против вас и помереть за Православную веру».

 

Уже из заточения священномученик Ермоген обратился с последним посланием к русскому народу, благословляя Освободительную войну против завоевателей. Но русские воеводы не проявили тогда единодушия и согласованности, поэтому не смогли взять Кремль и освободить своего Первосвятителя.

 

Более девяти месяцев томился он в тяжком заточении и 17 февраля 1612-го года скончался мученической смертью от голода. Есть и те, кто утверждает, что поляки руками боярина-изменника Салтыкова задушили патриарха.

 

Освобождение России, за которое с таким несокрушимым мужеством стоял святитель Ермоген, успешно завершилось по его предстательству русским народом.

 

Тело священномученика Ермогена было погребено в Чудовом монастыре, а в 1654-м году перенесено в Московский Успенский собор. Прославление Патриарха Ермогена в лике святителей, при стечении сотен тысяч народа русского со всей его земли,  совершилось 12 мая 1911 года в Кремле. Это было одно из самых великих духовных торжеств России, в проведении которого самое активное участие принимала будущая святая мученица ВК Елизавета Феодоровна Романова. Память его также празднуется 17 февраля.

 

     Страницы Русской Истории

Священномученик Ермоген (Гермоген), Патриарх Московский и всея России, чудотворец (+ 1612)

Монахиня Таисия. Русские Святые (Содержание)

 

Память его по ст. ст. празднуется 17 февр. в день преставления, 12 мая в день прославления и 5 окт. вместе с Собором пяти московских святителей и всея России чудотворцев


После свержения татарского ига (1480) и падения Золотой Орды на Волге образовались небольшие ханства: Казанское и Астраханское. Оттуда татары совершали набеги на Русь, грабили и уводили пленных.

 

Будущий Патриарх всея России Ермоген (Гермоген) родился в Казани в 1530 г. и был наречен во святом Крещении Ермолаем. Отец его принадлежал к тем отважным русским людям, которые не боялись селиться в этом разбойничьем гнезде. Детство и юность будущего Первосвятителя земли Русской прошли среди суровых рассказов и впечатлений: за год до его рождения на русском кладбище был погребен юный пленник Иоанн, замученный за веру (память его 24 янв.). Когда Ермолай был уже взрослым, татары замучили двух его новокрещёных сограждан-татар Петра и Стефана (память их 24 марта).

 

На его глазах непрерывно прибывали в Казань толпы русских пленных. Наконец в 1552 г. царь Иоанн Васильевич IV завоевал Казань. Тогда только смогло облегченно вздохнуть христианское население Казани. Была учреждена Казанская епархия. Ермолай удостоился лично знать и быть в духовном общении с великими просветителями своего родного города: это был казанский первосвятитель архиепископ Гурий, кроткий молитвенник и ревностный проповедник-радетель просвещения (память его 4 окт.); помощником его был, во-первых, архимандрит Герман (память его б нояб.), преемник его по кафедре, известный своей просвещенностью и неустрашимостью. Друг и заступник священномученика Филиппа, митрополита Московского, он и сам стал священномучеником, будучи зарублен за него опричниками 6 ноября 1568 г.

 

Будущий Патриарх Ермоген, положивший душу свою за землю Русскую, был его учеником: он окончил школу в Зилантьевом монастыре, основанном архимандритом Германом, и всегда называл его своим «учителем».


Вторым помощником архиепископа Гурия был строгий подвижник архимандрит Варсонофий (память его 4 окт., вместе со святителем Гурием), из иноков московского Спасо-Андроникова монастыря, основатель казанского Спасо-Преображенского монастыря. Он был искусным врачом, знал хорошо татарский язык, и его особенно любило татарское население за его милосердие.

 

Когда уже в сане епископа Тверского он жил в своем Спасском монастыре на покое, Ермолай, бывший в то время священником, посетил его, и святитель Варсонофий предсказал ему, что он будет в Казани митрополитом.


Под влиянием тяжелых впечатлений ранней юности и быстро прошедших благодатных годов молодости и сложился облик будущего Патриарха всея России священно-мученика Ермогена.


В 1579 г. страшный пожар опустошил Казань. В это время о. Ермолай в сане протопопа был настоятелем Никольской Гостинодворской церкви. Находилась она в торговой части города, которая усердно посещалась «гостями», то есть купцами из разных стран Европы и Азии, и о. Ермолай имел возможность присмотреться к чужеземцам и изучить их отношение друг ко другу,  к России, к русской духовности.

 

Именно это оказалось столь важным для его последующей государственной деятельности.


После пожара, который начался с дома стрельца Онучина, девятилетней его дочери Матроне явилась во сне Пресвятая Богородица, открыла ей, что под развалинами их дома находится Её чудотворный образ, и указала место, где его найти.

 

Сначала родители не обратили внимания на рассказ ребёнка, но чудесное явление повторилось трижды, причем в третий раз оно сопровождалось угрозами. Тогда мать повела Матрону к митрополиту Казанскому Иову и объявила ему о бывшем её дочери чудесном явлении. По благословению митрополита всё духовенство города в сопровождении огромной толпы народа направилось к дому Онучиных.

 

Сейчас же начались раскопки, но найти святую икону не могли. Тогда копать начала Матрона и немедленно обрела икону. Она была необыкновенной красоты и сияла свежими красками, точно только что была написана. Митрополит благословил Матроне извлечь её из земли и, взяв на руки, передал о. Ермолаю как старейшему и наиболее почитаемому городскому священнослужителю.

 

Приняв с благоговением святую икону, о. Ермолай высоко поднял её над головой и в сопровождении всего Крестного хода понёс на городскую площадь, где и осенил ею на четыре стороны весь собравшийся народ.

 

Тропарь новоявленной иконе Божией Матери Казанской и историю ея явления написал о. Ермолай. Тропарь «Заступнице усердная» знала вся Святая Русь.


Медленно восстанавливалась разрушенная Казань. В это время овдовевший о. Ермолай принял постриг, с наречением ему имени Ермоген, в московском Чудовом монастыре – месте будущего подвига. Его немедленно возвели в сан архимандрита и назначили настоятелем Спасо-Преображенского монастыря, который также пострадал от пожара и требовал восстановления. Но в 1589 г. скончался митрополит Казанский Иов, и на Казанскую кафедру был назначен архимандрит Ермоген.


Новый святитель с ревностью продолжал труды своих великих предшественников. Он возобновил почитание свв. мучеников Казанских Иоанна, Петра и Стефана, составил летопись христианской Казани; основал много церквей и монастырей, и в числе их женский монастырь в честь иконы Божией Матери Казанской на месте ее обретения, причём юная Матрона Онучина вступила в число ее сестёр и стала потом его настоятельницей.

 

Через несколько лет святитель Ермоген поехал в Углич открывать мощи св. благоверного князя Романа (память его 23 февр.). В это время в России произошли важные события. В 1591 г. был убит в Угличе брат царя Феодора Иоанновича, последнего царя из рода Рюриковичей, царевич Димитрий, наследник русского престола; а в 1598 г. скончался сам царь Феодор.

 

Наследовавший ему царь Борис Годунов умер в 1605 г., и в том же году был убит его юный сын, царь Феодор. Тогда на русский престол вступил самозванец, известный под именем Лжедимитрия I, потому что он выдавал себя за убитого царевича Димитрия. Жену свою Марину из рода Мнишков, польку и католичку, он желал короновать, но натолкнулся на сильное противление митрополита Казанского Ермогена, так как русская царица должна была быть православной.

 

Через год, в 1606 г., Лжедимитрий был убит, и царём был провозглашен князь Василий Шуйский, а митрополит Ермоген возведён в сан Патриарха всея России вместо ставленника Лжедимитрия, слабовольного Патриарха Игнатия, родом грека.

 

В это время в Старицком монастыре жил на покое сведенный с падением Годуновых с патриаршего престола первый Патриарх всея России Иов.


Став Патриархом, святитель Ермоген восстановил в Москве сгоревшую книгопечатню, начал исправление богослужебных книг, велел переводить их с греческого, писать летописи и сам лично следил за печатанием. Было напечатано Святое Евангелие и Жития святых от сентября до декабря. Он занимался в богатой библиотеке Чудова монастыря и написал историю канонизации митрополита Московского Алексия. Творения его, напечатанные в 1913 г., свидетельствуют о его глубоких познаниях богословских и исторических. Он был талантливый проповедник, только голос его был глухой и слабый. Много он потрудился и в упорядочении церковной жизни.


Святейший Ермоген разделял с царем Василием Шуйским труд по управлению Россией, но нравственной связи у царя с народом не было. Он был провозглашён царем небольшой кучкой своих сторонников, и голоса всей земли не было за ним. Слабый, нерешительный, он не имел ни одного достоинства для привлечения народной любви.


Патриарх знал всё это, но в то же время понимал, что Василий
IV Иоаннович все-таки законный царь, и всеми мерами старался его поддерживать.


Тяжёлое время переживала тогда Русь: не успел царь Василий
IV вступить на престол, как распространился слух, что Лжедимитрий спасся от смерти, и в Новгороде-Северском началось восстание; оно стало быстро распространяться. Мятежники под водительством Ивана Болотникова и князя Шаховского шли на Москву.

 

В это время одному священнику было откровение, что за покаяние Господь помилует Русь. Патриарх назначил особые моления и пост, и неожиданно отряд стрельцов в 200 человек разбил главные силы мятежников.

 

Но надлежало разрешить народ от анафемы, которою связал его Патриарх Иов за нарушение присяги дому Годуновых и за убийство юного царя Феодора Борисовича.

 

По приглашению Святейшего Ермогена бывший Патриарх Иов приехал в Москву. Оба Патриарха совместно выработали чин покаяния.

 

В Успенском соборе Святейший Ермоген в полном облачении стал на своем месте, а рядом с его кафедрой стал бывший Патриарх Иов, в бедной иноческой рясе. Все плакали, когда архидиакон читал акт народного покаяния и разрешения Патриарха Иова.

 

Потом к нему обратился царь и народ: «Прости нас, прости и благослови». И Иов простил. «Чада, сказал он, молю вас больше такова не чинити и клятвы ваши не преступати...»

 

Однако же через 2 месяца восстание началось опять. Мятежники были разбиты. Патриарх Ермоген настаивал, чтобы был взят Новгород-Северский, где в то время появился Лжедимитрий II, чтобы самоё гнездо мятежа в корне уничтожено. Но царь, по вялости своей, его не послушал, и новый Лжедимитрий появился под самой Москвой и основал свой лагерь в подмосковном селе Тушине, откуда и прозвище его: Тушинский вор. Оттуда его шайки делали разбойничьи набеги в самую глубь России, а одна из них, под водительством Сапеги, осадила Троице-Сергиеву лавру.

 

С трудом удалось Патриарху добиться, чтобы осаждённым была послана небольшая помощь. В то же время, вопреки его советам, был сделан новый промах: царь заключил союз с королем шведским Карлом IV, личным врагом польского короля Сигизмунда, у которого он отнял наследственный шведский престол, а результатом этого союза был поход Сигизмунда пpoтив России.


Началась полная разруха: часто в одной и той же семье одни были за царя Василия, а другие за Тушинского вора. Марина Мнишек признала его своим мужем и убежала к нему в Тушино. Патриарх боролся со злом увещаниями, проповедями и, наконец, отлучениями, что было самым сильным оружием в руках его.

 

Поляки отрезали подвоз продовольствия к Москве, и начался голод. Цены страшно поднялись. Патриарх приказал продавать народу по низкой цене лаврские запасы ржи, которые были в Москве, но этого было мало. Началось возмущение против Шуйского.

 

Часто в сопровождении своего сотрудника, старицкого архимандрита Дионисия (память его 10 мая), Патриарх выходил к толпе и успокаивал её. Одно время казалось, что положение улучшается: народный любимец, молодой воевода князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский очистил весь север России от тушинских шаек и освободил Лавру (см. 13 янв., житие прп. Иринарха).


Вор бежал в Калугу. Поляки от него отказались, но непонятная скоропостижная кончина князя Михаила и поражение русских войск, посланных на освобождение осажденного Смоленска, решили судьбу Шуйского. Вспыхнул страшный мятеж: его низложили и насильно постригли в монахи. Обеты вместо него произносил князь Тюфякин. Это кощунство, против которого он был бессилен, страшно возмутило Патриарха, который никогда не хотел признавать иноком царя Василия, а признавал бы таковым Тюфякина.

 

«Я тебя освобожу от монашеской рясы», говорил он. Бывшего царя заточили в Иосифо-Волоколамский монастырь. Таким образом, Патриарх Ермоген стал начальным человеком на Руси. Но самые мрачные предчувствия его осуществились. Смута на Руси дошла до крайности. В Москве образовалось временное правительство из бояр, которому предстоял выбор между требованиями короля Сигизмунда и Вора.

 

Но Вор был открытым противником всякого порядка, и за него стояла голытьба. Поэтому бояре склонились на сторону поляков и избрали царём королевича Владислава, сына Сигизмунда. Патриарх протестовал: он хотел видеть царём юного Михаила Феодоровича Романова, сына архиепископа Ростовского Филарета: в миру Феодора Никитича Романова, племянника первой жены Иоанна Грозного, царицы Анастасии. Но бояре настояли на своём.


Был подписан договор, по которому Владислав избирался русским царём под непременным условием принять православие, а поляки обещали неприкосновенность православной веры и русских обычаев. Патриарх уступил скрепя сердце: он не верил в искренность бояр. После принесения присяги в Успенском соборе к Патриарху подошли под благословение во главе с Салтыковым бояре, тайные сторонники Сигизмунда, подписавшие договор, но Патриарх прозревал их намерение: он дал им благословение лишь под условием, что они не будут посягать на целость земли Русской и на Православную Церковь. «Иначе,
сказал он, проклятие нашего смирения да будет с вами!»

 

Салтыков проливал притворные слёзы и клялся в своей искренности. Патриарх смягчился и благословил, но, увидев среди них убийцу царя Феодора Годунова, приказал выгнать его из церкви. После этого поляки прогнали Вора в Калугу, но бояре под предлогом, что в Москве может начаться восстание, решили впустить польское войско в город.


Патриарх боролся против них, сколько мог; он собрал на заседание служилых людей и дворян, своих сторонников, и представителей среднего класса; спорили долго, но мнение бояр победило, и опять Патриарх должен был против своей воли уступить.


Тщетны были также его усилия спасти бывшего царя Василия Шуйского, которого решено было отправить пленником в Польшу, где он и умер. А к Сигизмунду было отправлено под Смоленск посольство с митрополитом Ростовским Филаретом и князем Голицыным во главе. Наказ послам был дан самим Патриархом. Но как только они прибыли, им стало ясно, что ни одной статьи договора поляки не исполнят. Об обращении Владислава в православие не было и речи; впрочем, поляки решили заставить русских присягнуть не ему, а самому Сигизмунду, который уже смотрел на Русь как на свою собственность и раздавал в ней земли своим сторонникам.

 

Кончилось тем, что митрополита Филарета и князя Голицына за их непоколебимость подвергли заключению и стали требовать сдачи Смоленска, который защищал боярин Шеин. Послы добились разрешения послать за инструкциями в Москву. Но там поляки вели себя как завоеватели и оскорбляли религиозное чувство русских. В Москве составилось временное правительство из бояр, но исключительно сторонников Сигизмунда, получавшее распоряжения от него непосредственно. Неудивительно, что они решили во всем уступать королю.


Патриарх, однако, пригрозил им анафемой и сказал, что если Владислав не примет Православия, то он освободит русских людей от присяги и прикажет городам подняться против Москвы. Салтыков замахнулся на него кинжалом. Тогда Патриарх возвысил голос. «Не боюсь я твоего кинжала,
сказал он. Вооружаюсь на него силою Святого Креста. Будь проклят с твоими сообщниками и тем, кого ты желаешь».

 

Салтыков испугался, чтобы об этом не узнали в народе, и испросил прощение. Это произошло 1 декабря. На другой день Патриарх собрал у себя представителей посадского мира и объяснил им положение вещей; решили королю не покоряться.
23 декабря послы получили ответ от временного правительства из Москвы, но подписи Патриарха, «начального человека», в нём не было, и митрополит Филарет, и князь Голицын отказались его признать.

 

Между тем под тяжелым давлением иноплеменников стали пробуждаться нравственные силы народа. В это время вышла «Новая Повесть» неизвестного автора, открыто призывавшая народ к вооруженному восстанию. «Что вы стали? пишет он. Что вы оплошали? Или вы хотите, чтобы тот великий столп вам повелел святыми своими устами восстать против врага и пролить кровь? Но этого, Поясняет автор повести, ему не позволяет его священный сан».

 

Однако же Святейший Ермоген именно это и сделал. Как и все русские люди, он понимал, что этот вопрос разрешить можно только оружием. И он обратился с призывом к народу и в своих посланиях к городам освобождал всех от присяги Владиславу.


Со своей стороны писали и послы из-под Смоленска, объясняя истинное намерение короля Сигизмунда. Тушинский вор был к тому времени в Калуге убит, и народное движение захватило даже его бывшие шайки: они присоединились к ополчению и с ним вместе шли на Москву. Города обменивались посланиями, призывая друг друга к восстанию за веру и родину. «А кто умрет,
писали они, будет новым мучеником».

 

Тогда поляки и бояре-изменники с Салтыковым во главе стали требовать с угрозами, чтобы Патриарх приказал ополчению разойтись, но он им ответил, что все они, поляки и изменники, должны сами оставить Москву.


В Вербное воскресенье (17 марта 1611) обычное шествие Патриарха на ослята произошло в необычайной обстановке: опасаясь кровопролития, Патриарх тайно распорядился, чтобы не являлось ни духовенство, ни народ, и шествие совершилось в присутствии лишь вооруженных иностранцев: поляков и немцев.

 

Настроение в городе было страшно напряжённое, и через два дня произошла страшная резня из-за самого пустого повода; видя, что они с восставшими не справляются, поляки сожгли весь город, кроме Китай-города и Кремля, где они затворились с боярами.

 

Патриарха же заключили в монастырь под польскую стражу. В это время ополчение уже подошло и начало осаду Кремля и Китай-города. Поляки стали грозить Патриарху, что уморят его, если он не прикажет ополчению уйти. Он ответил: «Что вы мне грозите? Я боюсь одного Бога. Если вы уйдете, я им прикажу уйти, разойтись, а иначе прикажу остаться и умереть за веру. Вы мне обещаете жестокую смерть, но через неё я надеюсь получить венец. Давно уже желаю пострадать за истину».

 

Тогда поляки заточили его в тесный погреб в Чудовом монастыре и выдали его злому его врагу Салтыкову, который стал его теснить. Но в ополчении началась разруха: предводитель его, рязанский дворянин Прокопий Ляпунов, был убит казачьим атаманом Иваном Заруцким и ополчение стало расходиться.

 

Казаки опять принялись за свои грабежи. Наступили самые черные, мрачные дни для России. Смоленск был взят поляками, Новгород лжесоюзниками шведами, во Пскове появился новый самозванец. Прошел слух, что казаки хотят провозгласить царем сына Марины Мнишек и Тушинского вора.

 

Тогда восьмидесятилетний Патриарх обратился из своего заточения к русским людям с последним своим призывом. «Писать в Казань к митрополиту Ефрему, — писал он в нем, — чтобы писал в полки к боярам и казакам, чтоб крепко стояли за веру и не пускали сына Маринки на престол, не благословляю! Писать в Вологду к властям и святителю Рязанскому тоже, чтобы в полки писали и к боярам, чтобы уняли грабеж, блюли братство, клали живот за Дом Пречистыя (так русские называли свою родину), как обещали. Да и во все города пишите, чтобы писали во все города, в полки и боярам, чтобы сына Маринки не пускали на престол. Говорить везде моим именем». Чувствуется, с какой лихорадочной поспешностью написано это послание и что ни одной минуты терять было нельзя.


Письмо это Патриарх послал с двумя верными смелыми людьми, которые, рискуя жизнью, тайно посещали его в его заточении. Он сам называет их «бесстрашными людьми». Они приносили ему из городов грамоты, передавали его послания и исполняли устные поручения. Он им верил как прямым, отважным и верным людям.

 

Потомство должно запомнить их имена: это были боярский сын, то есть военный, Роман Пахомов и посадский человек, то есть горожанин, из города Свияжска Родион Моисеев. О них Патриарх пишет в том же послании: «Прислать прежних, которых присылали ко мне с грамотами, бесстрашных людей свияжанина Родиона Моисеева и Романа Пахомова... А им в полках говорить бесстрашно, что Маринкин сын ненадобен... В города с грамотами посылать же и велеть говорить им моим словом. А вам всем благословение и разрешение в этом веке и будущем за то, что стоите за веру непоколебимо, а я должен за вас Бога молить».


Отпуская своих верных посланцев, Патриарх благословил их со словами: «Если вы пострадаете за веру, Бог вас простит и отпустит вам грехи ваши в сей жизни и будущей...» Действительно, сын Тушинского вора и Марины был ставленником казаков, и оба посланца знали, какая страшная опасность им грозила за это послание в казачьих таборах. Однако же послание Патриарха они за его молитвы благополучно принесли в Нижний Новгород 12 января 1611 г. Оно-то и вызвало знаменитое народное движение под предводительством Космы Минина и князя Пожарского, которое и спасло Россию.

 

Из своей тюрьмы молился за них Патриарх. Современники говорят, что, когда он молился за родину, слезы градом струились по его лицу.


Как только в Москве узнали, что приближается новое ополчение, поляки и изменники приступили опять к Патриарху со своими домогательствами и угрозами. Но Патриарх сказал им: «Да будут благословенны те, которые идут освобождать Москву, а вы, окаянные изменники, будьте прокляты».

 

Тогда начался мученический подвиг Святейшего Патриарха Ермогена. Его лишили человеческого питания и с издевательствами бросали в его темницу сноп овса и немного воды. 17 февраля 1612 г. Святейший Патриарх Ермоген скончался от голода. Погребли его в Чудовом монастыре.

 

Ещё при жизни он успел распорядиться, чтобы в ополчение была принесена Казанская икона Божией Матери. 22 октября был освобожден Китай-город, а 26-го сдался Кремль. Но радость победителей была омрачена кончиной Патриарха. Первым в Успенский собор поспешно вошёл в латах ближний его боярин князь Хворостинин, бывший в ополчении, и взволнованно спросил: «Покажите мне могилу отца нашего! Покажите мне могилу начальника нашей славы!» И когда ему её показали, он, припав к ней, долго и горько плакал.


Святейший Ермоген стал сразу же почитаться как местный московский святой. В 1652 г. мощи его были обретены нетленными и благоухающими и были перенесены в Успенский собор.

 

После отступления Наполеона из Москвы в 1812 г. святые мощи его были найдены выброшенными из гробницы. В третий раз они были обретены нетленными во время реставрации Успенского собора перед коронацией императора Александра III. К лику святых он был причислен 12 мая 1911 г. Чудесные исцеления, подаваемые им, никогда не прекращались. Так, незадолго до прославления его некая г-жа Гаух (в Москве) бывшая уже в агонии, после того как прочитали отходную, вдруг села на кровати и протянула руки как бы для получения благословения. Придя в себя, она рассказывала, что ей явился Святейший Ермоген, велел ей молитвенно призывать его и сказал ей, что Господь спас и исцелил. Он трижды благословил её и стал невидим. Все врачи признали выздоровление ее чудесным.


Во время торжеств прославления мощей новоявленного угодника Божиих чудес совершилось столько, что было невозможно их записывать, тем более что они творились в бесчисленной толпе у самой раки. Но по возможности их все-таки отмечали. Так, например, исцелился от костного туберкулеза восьмилетний мальчик Николай Савельев, страдавший им с двух лет. Как только он приложился к раке святителя, он оставил свои костыли и ушел один, без посторонней помощи. Так же бросил свои костыли офицер, искалеченный в японскую войну, и ушёл здоровым. Сохранился портрет Святейшего Ермогена: он изображен со строгим, проникновенным взглядом.


Зилантъев монастырь, иначе Зилантов Успенский, находится близ Казани, на Зилантовой горе (с татарского — Змеиной).

 

 

 

 

 

 

 

 

                     LUCH 2008